Виктор Ночкин - Хозяева руин

– Что это? – прошептала Яна.

Никто не ответил. Швед, шагавший первым, остановился перед входом в освещенное красным помещение. Алекс выглянул из-за его плеча. За прямоугольным проемом тянулся длинный зал. Не очень широкий, но уходящий так далеко, что дальний конец было не разглядеть. Вдоль потолка тянулись трубы, увешанные наростами мха. От них спускались вертикальные отростки, которые заканчивались коническими расширениями – наверняка система полива. Сейчас вся конструкция была изломана, искорежена проросшими сквозь стены и свод склизкими корнями. Мерно капала вода. Под каждым патрубком высилась цилиндрическая клетка, внутри некоторых буйно расцвели какие-то растения, выпустившие красные цветы. Лепестки мягко светились. Этот свет и был заметен из коридора.

Швед, пригнувшись, бесшумно проскользнул в зал. Алекс не видел ничего подозрительного, но поза отшельника дышала таким напряжением, что и он забеспокоился.

Швед крался вдоль вереницы цилиндрических клеток, Алекс держался позади него. Яна оказалась последней. Поперек прохода разлеглись изогнутые перекрученные корни. Белесые, полупрозрачные, они тянулись во все стороны, скрывались в клетках среди листьев, выныривали из зарослей и уходили в темноту. Между насквозь проржавевшими прутьями мерцали красные мясистые лепестки цветов. Где-то в глубине бесконечного зала раздался шорох. Потом что-то тяжелое со скрежетом сдвинулось, и еще раз… кто-то копошился в красном полумраке.

Переступая через корни, Алекс шел за Шведом и не видел впереди ничего, кроме спины спутника. Сквозь скрежет и шорох донесся голос Сивина:

– Вот здесь, точно говорю. Не зря Лес это место отметил!

Швед остановился, и Алекс тоже замер, прислушиваясь. Они уже почти пересекли длинный зал, впереди показалась стена и дверной проем. Дверей здесь не было, ни на входе, ни у спуска в подвал, даже следов не осталось, только ржавые петли. И в этом месте тоже в бетоне зиял прямоугольный провал. А сама стена оказалась пересечена трещинами и частично разрушена. Сквозь отверстия проникали корни. Каким-то неведомым чутьем Алекс ощутил – эти корни не такие, как те, что идут от растений в клетках, это отростки того чудовищно разросшегося дерева, которое пронзило здание насквозь. Того самого, которое перерубил Швед. Но здесь-то нижняя часть, и она жива. У краевцев имелось какое-то освещение, прямоугольный проем в искалеченной стене был подсвечен изнутри, там двигались тени. Сивин с Маком находились за стеной, в соседнем отсеке. Они что-то двигали, от них-то и шум.

Достигнув стены, Швед свернул и направился к дверному проему, а Алекс отыскал достаточно широкую щель, чтобы глянуть, что происходит внутри. Вот это помещение точно было лабораторией. Только от оборудования почти ничего не осталось. Дерево, чьи толстые ветки неплохо порезвились наверху, основательно поработало и здесь – только корнями. Здесь когда-то стояла различная аппаратура, но сейчас все было изломано и сплющено. Складывалось впечатление, что дерево нарочно выпускало корни там, где находились приборы, и целенаправленно уничтожило все деяния рук человеческих. На установках не осталось ни одной шкалы с целым стеклом, ни единого цельного кожуха. Стальные стенки были смяты и пробиты насквозь гибкими отростками корней, провода вывернуты из креплений, сами приборы раскурочены, раздавлены – в этом месте корни налились тяжелыми припухлостями, чтобы набрать вес.

В центре лаборатории стояло что-то вроде центрифуги, сейчас ее цилиндрический корпус был оплетен многослойными изгибами корней. Эти отростки одеревенели, стали твердыми и застыли. Другое скопление таких же, словно окаменевших побегов можно было разглядеть в углу, там располагались ряды неких приборов со стеклянными полусферами на верхней панели. Еще наблюдалась какая-то сложная электроника, и корни взломали ее так, что в воздухе пестрыми веерами топорщились распоротые жгуты кабелей в разноцветной изоляции. И все это было перевито изгибами корней так густо, что очертания аппаратуры едва угадывались под растительностью.

В этом углу и копошились двое краевцев, Сивин с Маком. Старший требовал, чтобы Мак работал быстрее, а тот осторожно разгибал и оттаскивал корни. Работа была сложной, парень опасался повредить растение. Ему подобное занятие представлялось кощунством. Пока Алекс наблюдал, Мак несколько раз уточнял, насколько его работа угодна Лесу, и жаловался, что простреленная рука мешает. Сивин устало отвечал, что именно это и нужно Лесу – чтобы нерадивый Мак поскорее освободил шкаф, потому что там находится кое-что необходимое. И Лесу позарез нужно, чтобы Сивин это получил. Чувствовалось, что эти пояснения он произносил уже много раз, и ему надоело. Но сам старший не мог принять участия в работе, его ранение было куда серьезнее, чем у Мака, и Сивин держался из последних сил.

Но и старший не сидел без дела, он деловито смешивал что-то в ржавом тазу, лил мутную жидкость из пузырьков, размешивал куском арматуры, плескал в смесь из перевитой корешками фляги… иногда приговаривал:

– Сектант… алхимик… я вам покажу сектанта и алхимика! Вы еще увидите…

Освещал помещение артефакт, точно такой же, каким пользовались охранники у лестницы. В зеленом свете пар, который поднимался из таза, выглядел зловеще. Алексу в нем чудились очертания странных рож, живых, разевающих перекошенные рты… но контуры плыли, пар рассеивался…

Швед оглянулся на спутников. Яна тоже отыскала местечко, чтобы наблюдать – не такое удобное, как досталось Алексу, зато там не было корней. Ей было невыносимо даже легкое прикосновение растительности.

– Погоди, Швед, посмотрим, что он делает, – прошептала она.

Вот Сивин поднял испускающий пар таз и подошел к Маку, который возился у шкафа. Старший наклонил посудину, и мутная жижа, чавкая и пузырясь, потекла на корни. Мак попятился. В призрачном свете, испускаемом артефактом, бледное лицо парня казалось совсем зеленым. Прошло несколько минут, и корни, казавшиеся твердыми, словно камень, стали проседать. Петли разогнулись и вяло опустились на пол.

– Вытаскивай! Чего смотришь?! – прикрикнул Сивин.

Мак осторожно, избегая прикасаться к вялым растительным виткам, потянулся здоровой рукой в раскуроченный шкаф. Стал вынимать и отдавать Сивину тетради, плоские коробки, какие-то футляры. Старший просматривал, что-то тут же отбрасывал, что-то распихивал по карманам. Взял в руки тетрадь, жадно перелистал… его лицо перекосилось:

– Вот оно! Технологии, формулы, результаты экспериментов! Ага! Я знал, я чувствовал, что смогу добраться к разработкам «Вектора»! Ну, теперь… теперь посмотрим, что они скажут, посмотрим, кто решится назвать меня сектантом! Когда я вернусь в Край, и у меня будут новые настойки! Во славу Леса послужат изобретения врагов его! Посмотрим, кто посмеет назвать меня сектантом!