Как только Томас увидел, что Крысюк открыл дверь и исчез из аудитории, он низко наклонился к Ньюту и Минхо — так, чтобы больше никто не услышал — и прошептал:
— Мы не должны этого делать! Ни за что и никогда!
Минхо сжал плечо Томаса:
— Аминь. Даже если бы я доверял этим шенкам, на кой мне эти воспоминания? Глянь только, что они сделали с Беном и Алби.
Ньют кивнул.
— Нам надо начать действовать, да поскорей. И как только мы что-нибудь предпримем, я уж точно оторву парочку их гребанутых голов — глядишь, мне от этого полегчает.
Томас согласился, но предупредил, что им надо быть осторожными.
— Поскорей-то — да, но не второпях, — заметил он. — Спешкой можно всё испортить. Надо дождаться наиболее подходящего момента.
Томас вдруг почувствовал, как в нём возрождаются силы и боевой дух — ни того, ни другого он не чувствовал уже так давно, что их внезапное возвращение даже несколько удивило его. Он снова с друзьями, Испытаниям пришёл конец. ПОРОК больше не заставит их плясать под свою дудку.
Все поднялись и пошли к выходу. Но, повернув круглую ручку и открыв дверь, Томас приостановился. От того, что он услышал, сердце его сжалось: проходящие мимо товарищи по Испытаниям продолжали обсуждать сказанное Крысюком, и большинство из них решило вернуть себе память.
***
Крысюк ждал за дверью. Он повёл их по запутанным глухим коридорам без окон и наконец остановился перед массивной стальной дверью. Тяжёлая, с солидными запорами, она, похоже, была герметичной. Проводник в белых одеждах приложил карточку-ключ к прямоугольному углублению в двери, и после нескольких щелчков, металлическая плита отошла от стены со скрежетом, напомнившим Томасу движущиеся Двери Приюта.
За этой дверью была ещё одна; как только группа заполнила маленький предбанник, Крысюк закрыл первую дверь и той же самой карточкой открыл вторую. Она вела в обширное помещение, ничем не отличавшееся от других таких же комнат. Стены и потолок здесь были всё того же бежевого цвета, а полы выложены той же плиткой, что и коридоры. В комнате стояло несколько конторских шкафчиков и столов, а вдоль задней стены выстроился ряд коек, над каждой из которых висело нечто непонятное — наводящая жуть странная штуковина из сияющего металла со свисающими пластиковыми трубками. Штуковина напоминала маску. В Томасе взыграло отвращение — провалиться ему на этом месте, если он позволит натянуть себе на физиономию этакую гадость!
Крысюк махнул рукой в сторону кроватей.
— Вот здесь мы и удалим Барьер из вашего мозга, — заявил он. — Беспокоиться не о чем, эти устройства страшны только на вид. Сама процедура вовсе не так болезненна, как вам представляется.
— «Вовсе не так болезненна»? — повторил Котелок. — Что-то мне это не нравится! Значит, она болезненна — вот что ты на самом деле хочешь сказать.
— Конечно, вы испытаете небольшой дискомфорт, это как-никак хирургическое вмешательство. — Крысюк пошагал к большой машине слева от коек, передняя панель которой была усыпана множеством всяких кнопок, перемигивалась огоньками, сияла экранами. — Мы удалим крохотное устройство, помещённое в ваш мозг, в тот отдел, который заведует долговременной памятью. Пусть это и звучит пугающе, но сама процедура не так уж страшна, уверяю вас. — И он начал тыкать в кнопки. Комнату заполнило тихое гудение.
— Подождите, — сказала Тереза. — А ту штучку, которая позволяет вам контролировать нас, вы тоже удалите?
Томас мгновенно вспомнил: Тереза в том сарае в Топке... Алби, извивающийся на постели в Берлоге... Гэлли, убивающий Чака... Все они были под контролем ПОРОКа. На кратчайший миг Томас усомнился в своём решении — ведь тогда он оставит себя на милость этих людей. Может, всё-таки позволить им провести операцию? Но он тут же одёрнул себя, и сомнение исчезло. Так просто он не сдастся.
Тереза продолжала:
— И как насчёт... — но замялась, взглянув на Томаса.
Он понял, о чём она подумала. Как насчёт их способности к телепатическому контакту? Не говоря уже о том, что ему сопутствовало: чувство присутствия друг у друга в сознании, как будто они делили один мозг. Томаса почему-то привела в восторг мысль о том, чтобы утерять эту способность навсегда. Может, тогда и пустота в душе, оставшаяся там после ухода Терезы, исчезнет?
Тереза опомнилась и договорила:
— Вы всё уберёте оттуда? Абсолютно всё?
— Всё, — кивнул Крысюк, — кроме одного микроскопического прибора, который позволяет нам картографировать паттерны убойной зоны. А насчёт того, о чём ты хотела спросить и не спросила... Я вижу по глазам, что ты имела в виду. Нет, ты, Томас и Арис больше не сможете развлекаться вашим маленьким фокусом. Мы выключили его на время, а теперь он пропадёт насовсем. Но ведь взамен к вам вернётся долговременная память! К тому же, мы больше не сможем манипулировать вашим сознанием. Боюсь, это пакетная сделка: бери всё или ничего.
Присутствующие задвигались, начали перешёптываться. Должно быть, в голове у каждого носились тысячи мыслей. Да, здесь было, над чем призадуматься — столько всего надо было принять во внимание, столько всего накопилось в их душах против ПОРОКа. Но, кажется, боевой дух в группе поулёгся и сменился желанием поскорее со всем покончить.
— Это же рассчитано на дурачков, — сказал Котелок. — На безмозглых идиотов, понятно?
Но ответом ему служили лишь пара-тройка досадливых стонов.
— О-кей, похоже, у нас всё готово, — провозгласил Крысюк. — Да, ещё одно. Мне необходимо ещё кое-что сказать перед тем, как вы обретёте память. Лучше услышать это от меня, чем... когда вы сами вспомните тесты.
— К чему вы клоните? — спросила Харриэт.
Крысюк сомкнул руки у себя за спиной и придал своей физиономии скорбное выражение.
— Некоторые из вас имеют иммунитет к Вспышке. Но... у других его нет. Я зачитаю список. Будьте добры, проявите выдержку.
Упала тишина, нарушаемая лишь гулом машин и еле слышными электронными «бип-бип». Томас знал, что у него иммунитет — или, во всяком случае, его в этом уверили — но кто ещё? Он, если честно, совсем забыл об этом, но сейчас волна страха за товарищей нахлынула на него с новой силой.
— Чтобы результаты эксперимента были точными, — разъяснял Крысюк, — необходима контрольная группа. Мы сделали всё, что в наших силах, чтобы держать вирус подальше от вас, но... он передаётся воздушным путём и обладает чрезвычайно высокой заражающей способностью.
Он замолчал, обвёл присутствующих взглядом.
— Выплёвывай давай, будь ты проклят, — прошипел Ньют. — Или за наши сердечки опасаешься? Мы и без тебя знаем, что все подхватили заразу, так что инфаркт никому не грозит.
