– Ты сегодня какая-то странная. Устала?
Устала ли она? Не то слово. Ей хотелось закричать. Что-нибудь вроде: неужели ты ничего не чувствуешь, скотина?!
Она гнала мысли о завтрашнем дне, о том, что утром ей снова придется превратиться в женщину с повадками шлюхи, о контейнере с новым заданием и о том, что это задание может оказаться для нее последним. Больше не хотелось быть бойцом. Она действительно устала.
Она приподнялась, чтобы увидеть его глаза:
– О чем ты думаешь, Хенри?
Он ответил, не задумываясь, будто ждал вопроса:
– Мой клиент должен был выйти один.
– Что? – не сразу поняла она.
– Мне пришлось убрать девчонку. Эта сволочь потащила ее с собой. Всегда ходил один, а тут – на тебе. Мне пришлось – она меня видела.
Разочарованная, она отвернулась.
– Ты же знаешь правила, Хенри. Пожалуйста, прекрати.
– Она закричала, едва увидев пушку.
– Хенри!
– Извини. Кстати о правилах: не называй меня по имени.
В темноте она прикусила губу.
За окном родился далекий гром, он словно дал сигнал – раскаты понеслись один за другим. Где-то заплакал ребенок; отсветы рекламы тускло пульсировали на стене.
– Я был груб с тобой?
Она растерялась от неожиданности.
– С чего ты взял?
– Ты сегодня сама не своя.
– Не думала, что ты заметишь, – не удержавшись, съязвила она.
Он потрепал ее по волосам:
– Спи… кошка. Завтра трудный день.
И задышал ровно, засыпая.
На ощупь она отыскала его ладонь. Когда он рядом и закрывает глаза, ничто не мешает ей представлять, что так будет всегда. Она улыбнулась. Надо же: я был груб с тобой. Вернулось настроение пошалить. Но Хенрик уже спал. Она не решилась будить его.
Смоделированный компьютером голос ответил по-английски:
– Прачечная Ласана. Стирка с доставкой на дом. Все виды тканей.
– Я по поводу своего заказа. – Голос Хенрика, измененный чипом, стал грубым и сиплым, словно его что-то душило.
– Сообщите номер заказа.
– Э-э-э, триста двадцать, триста двадцать один, Эл, Ди, Эм.
– Ваш заказ готов. Доставка в пятнадцать часов, с вас триста двадцать реалов, деньги можно передать экспедитору, требуйте заверенную квитанцию.
– Благодарю вас, – просипел Хенрик.
– Всего доброго, сеньор.
Он неторопливо спускался по лестнице универсального магазина. Триста двадцать реалов – это номер места встречи по внутреннему каталогу службы, сменяемому каждые три дня. Требуйте квитанцию – передача сообщения с курьером. Деньги экспедитору – передача денег. Пятнадцать минус день недели – двенадцать часов. Он почувствовал неудобство. Неосознанное подозрение, но Хенрик привык доверять своему чутью. Это чутье не имело рационального объяснения; оно заставляло пригнуть голову за миг до того, как просвистит пуля снайпера, или замереть с поднятой ногой над невидимым усиком прыгающей мины.
Щелчком пальца он сбросил чип в утилизатор и прилепил к шее новый. Если разговор умудрятся прослушать, говорящего не удастся идентифицировать по переговорному устройству – такие штуки выдавались агентам едва ли не горстями.
В ресторан «Огни Салатана» он явился задолго до времени рандеву. Для начала проехал мимо на старчески кряхтящем такси. После медленно прошелся по другой стороне улицы. Неприятное предчувствие не проходило. Усилитель зрения позволил бы ему рассмотреть мельчайшие детали, даже буквы на бутылочных этикетках в баре, если бы было через что смотреть – жалюзи на окнах были опущены; рисковать же единственной «стрекозой» он не рискнул. Достаточно того, что он оставил ее себе, а не уничтожил, как было сказано в задании.
Он принял решение. Не скрываясь более, вошел своим обычным уверенным шагом. Швейцар открыл для него дверь, обтянутую металлической сеткой, – такие часто натягивали вдоль открытых веранд и окон заведений, чтобы защитить посетителей от ручных гранат или бутылок с зажигательной смесью.
Он сел за свободный столик у стены, подальше от бара. Классический агент уселся бы так, чтобы по возможности видеть все выходы, но еще в учебном лагере его учили: никогда не делай очевидного.
Планировка столиков в зале напомнила ему огромный автобус – никакой фантазии. Пыльные растения в кадках и пожелтевшая лепнина на потолке дополняли образ заведения. Единственный посетитель за соседним столиком с любопытством уставился на Хенрика. Челюсти его ритмично двигались, мужчина забрасывал в рот все новые куски грудинки; он представлял собой отталкивающий механизм с блестящими от жира губами. Есть такой тип людей, что пялятся на тебя, не догадываясь о том, что это невежливо. Они считают, что могут смотреть куда угодно и сколько угодно. Для Хенрика же чей-то пристальный взгляд означал излишнее внимание, и при его образе жизни это был верный способ подпортить себе нервы, а с плохими нервами до фатальной ошибки – всего один шаг. Он воспринимал наивное разглядывание точно так же, как если бы кому-то вздумалось вломиться в его квартиру. И поступал соответственно.
– Вы сирота? – через разделяющее столики пространство громко спросил Хенрик. Он выбрал испанский.
Не делай очевидного. Мужчина поперхнулся выращенной в чане свининой. Ритм работы конвейера нарушился.
– Простите? – промямлил он набитым ртом. – Вы это мне, сеньор?
– Я спросил: вы сирота?
Официант обернулся на его голос.
– Н-нет, сеньор. А почему…
– Тогда какого дьявола ваши родители не научили сына вежливости? Разве я заглядываю в вашу тарелку?
Хенрик знал, как действует на таких типов уверенный голос. Его шрам представлял собой неплохой дополнительный аргумент. Мужчина отвернулся, словно его хлестнули по щеке. Вскоре он вышел, даже не дождавшись кофе, суетливо поправляя галстук и семеня короткими ногами. Хенрик испытал такое же удовольствие, как если бы воткнул ему нож в брюхо.
Официант в застиранной белой рубахе терпеливо ожидал заказа.
– Пива. Легкого. Овощей, – бросил Хенрик.
Связник оказался толстяком в бежевой водолазке. Свисающее через ремень брюхо колыхалось при ходьбе, подмышки потемнели от пота. Сняв белую шляпу – примета, указанная в справочнике, – толстяк подошел к столику. Рука его теребила карман брюк.
– Ну? – спросил Хенрик. Он с первого взгляда проникся отвращением к этому дилетанту.
– Прошу прощения, сеньор, у вас не занято?
Идиотизм. Хенрик обернулся и выразительно оглядел пустой зал. Официант и скучающий бармен вытаращились на странного посетителя, словно ожидая, не выкинет ли он какой-нибудь фокус.
Хенрик не собирался облегчать жизнь этому комку жирной слизи.
– Принесли?
– Я… сеньор должен сказать…
– Садитесь. Закажите себе поесть.
