Ознакомительная версия.
Посыльный с пакетом отправился выполнять приказание, а подслушивающие единомышленники заволновались:
— Неужели и в самом деле пленных до смерти мучают?
— Ты ведь слышал…
— А пройти мы туда сможем?
— Два длинных тоннеля ведут круто вниз, но один, кажется, к заливу выходит, — стал предполагать Фериоль, — все никак времени разведать не было, но сыростью оттуда несло порядочно.
— Тогда давай поспешим во второй. Может, хоть кого из пленных спасти удастся.
Уже двигаясь бегом по знакомым переходам, жрец поинтересовался у Виктора:
— А как ты себе это спасение представляешь? Нас же сразу вычислят и искать начнут.
— Ну мы еще пока никого не спасли! И ты ведь слышал приказ трофейной команде? Они трупы считать не станут, как и сверять их со списками. А ответственного за все это дело палача отправили домой. Потом демобилизация начнется, вообще могут о казематах забыть. Жаль, что мы сразу не догадались туда спуститься…
Вскоре мужчины по крутой лестнице добрались в мрачное сердце подземных казематов, на некий перекресток, состоящий из огромной пыточной, в которую сходилось сразу шесть коридоров. Горело всего лишь два факела, но фонарики позволили отлично рассмотреть окровавленные орудия. Мало того, под дальней стеной лежало три обезображенных предсмертными издевательствами трупа. Еще два висело на растяжках из цепей.
Еле дыша от шока и переживания, Виктор и Фериоль бросились в один из коридоров, где в раскрытых настежь камерах отыскали еще два трупа. Непонятно, кто это были, воины армии Союза Побережья или несчастные горожане, но суть от этого не менялась, здесь однозначно поработал оголтелый, жуткий садист.
Не успели мужчины перевести спертый ужасами дух и перебраться во второй коридор с камерами, как послышались чьи-то шаги и бормотание, и в пыточную поспешно вошел с факелом один из Львов Пустыни, в военной форме, скорее всего парадной, и явно готовый к дальнему путешествию. Не заподозрив ничьего присутствия, воин сразу отправился в четвертый коридор, злорадно похихикивая на ходу и продолжая бормотать одно и то же. В основном там превалировали такие слова:
— Избавиться от меня решили?! Ничего, вот закончу дела, и сразу домой… Но этого живчика я тут не оставлю! А то вдруг еще и выживет, неблагодарный!.. Хорошо, что у меня второй комплект ключей имеется! Я запасливый…
Ключом со своей связки он вскрыл одну из обитых стальными полосами дверь, вошел внутрь камеры и шумно рассмеялся во весь голос:
— Ну что? Дождался меня, не скучал? И как помереть хочешь? Быстро? Ха-ха! А не получится! Давай-ка я тебе вначале отрежу что-нибудь…
Он достал саблю и со смехом приблизился к подвешенному на цепях человеку. Тот был весь обезображен порезами, засохшей кровяной сукровицей и синюшными, припухшими отеками. От двинутого ему прямо в лицо факела мужчина отчаянно выгнулся, стараясь спасти единственный, не поврежденный еще глаз. Это ему удалось с огромным трудом, но больше надеяться было не на что. Сабля стала заноситься для удара под замирающий хохот. Замирающий потому, что приготовившийся к смерти пленник вдруг криво улыбнулся и прохрипел искалеченной гортанью:
— А ведь я тебя переживу, Вакер!
И оказался прав. Сабля еще не поднялась на должную высоту, когда зажатый в твердой руке нож пронзил палачу шею насквозь.
Глава третья ПРИБАВЛЕНИЕ В ОТРЯДЕ
Первым делом Виктор бросился к измученному пленнику, пытаясь послабить натяжку цепи и восклицая:
— Здесь еще кто-то остался живой?!
— Никого, ваша святость. Я последний остался. Всех остальных этот садист замучил насмерть. А ведь все были простыми горожанами…
— Ты меня знаешь? — удивился Монах, устраняя первую цепь.
— Еще бы! Мы хорошо знакомы, — хрипел пленник, без поддержки цепей еле стоя на ногах. — А вот вашего спутника узнать не могу… Но он сильно напоминает жреца Фериоля из монастыря Дион…
— О-о-о! — изумились оба спасателя, направляя фонарики на лицо так и не узнанного ими человека. — Да ты из наших?! Назовись!
— Додюр Гелиан. Кок и личный повар вашей святости…
— Додюр! Дружище! — запричитал с рвущимся сочувствием Виктор, лихорадочно сдергивая цепи. — Как же так?! Ведь ты должен был уйти вместе со всеми? Как ты здесь оказался?
— Отходил из Шулпы с самым последним отрядом, а там вдруг кавалерия Львов Пустыни к нам прорвалась… Стали отбиваться, мне копьем по шлему и досталось. Вот только здесь и очнулся…
— Ой, что же они с тобой натворили! — Фериоль не знал, за что хвататься и в каком месте оказывать израненному человеку первую помощь. — А у нас с собой даже баночки мази гарбены нет!
— Ничего, ты только немного потерпи, Додюр! — упрашивал знаменитого кока Виктор. — Главное — до Колыбельной добраться, а там мы тебя живо на ноги поставим!
От цепей освободили быстро. Затем доставили раненого в потайной ход, а сами вернулись к трупу Вакера для устранения ненужных следов. Быстро оттащили его в допросную, разделило исподнего, а после с отвращением изрубили почти не кровоточащее уже тело саблей. Если кто и наткнется, то ни за что не узнает в иссеченном куске мяса палача и садиста. Да и количество узников, посаженных в казематы, должно сойтись теперь в любом случае.
Одежду и оружие, а также и взятые на всякий случай ключи тоже оставили в тайном тоннеле, а потом с трудом повели раненого, измученного кока по длинным ходам и лестницам. Оставалось удивляться, как Додюр Гелиан еще умудрялся местами двигаться сам, оставляя на камнях стен куски кожи и пятна крови. Его пытались вести с двух сторон, что в узких проходах изначально было невозможно, старались дать ему отдохнуть, но кок словно боялся присесть и умереть. Только и твердил на просьбы спасителей:
— Ничего! Раз уж я в каземате живой остался, то до этого вашего чуда-устройства в любом случае доползу! Камни грызть буду, но доползу!
Действительно дополз. Правда, уже в самой Колыбельной силы двужильного здоровяка покинули окончательно.
И пока в аварийном режиме запускали медицинский модуль, Додюр так и оставался без сознания.
— А если в себя не придет? — переживал Виктор. — Ему же надо будет через искусственный пищевод самостоятельно пробираться.
— Ничего, — утешал Фериоль. — У меня такой галлюциноген мощный есть, что мертвого на ноги поставит. Ненадолго, правда, но три минуты человек будет действовать на износ. Вот только выдержит ли наш друг такую нагрузку? Как думаешь, все равно ведь потом его тело восстановят?
— Наверное… Лишь бы он до начала лечения от разрыва сердца не помер.
Ознакомительная версия.
