Конрад повернулся и зашагал обратно к Дорну с распростертыми в обе стороны руками, подставив свою спину пленнику.
Стоило ему повернуться к вооружённому человеку, как болтер был вздёрнут и воздух рассек звук выстрела. Полетели искры, когда разрывной заряд срикошетил от доспеха Кёрза и он крутанулся на пятках, чтобы размозжить пленнику череп своим кулаком.
Обезглавленный труп ещё мгновение шатался, прежде чем медленно рухнуть на колени и завалиться на грудь.
— Видишь, — произнёс Конрад, с его пальцев капала кровь и кусочки кости.
— И что это должно доказывать? — спросил скривившийся в отвращении Дорн.
— Что при первом же представившемся случае смертные выберут путь раздора. Когда он полагал, что его накажут, он не смел стрелять, однако в тот самый момент, как человек почувствовал себя свободным от последствий, он начал действовать.
— Это было недостойное деяние, — сказал Дорн и Кёрз отвернулся от него прежде чем тот успел закончить, но Примарх Имперских Кулаков схватил Конрада за руку. — Твои воины прекратят и удалятся, Кёрз. Это приказ, не просьба. Покинь планету. Немедленно.
Глаза Дорна были подобны граниту и Конрад, зная достаточно о решительности своего брата, понял, что он вывел его из себя.
— Когда эта кампания завершиться, у нас с тобой будет разговор, Кёрз. Ты переступил черту и я больше не собираюсь одобрять твои варварские методы ведения войны. Твой путь не есть путь Империума.
— Полагаю, возможно ты прав… — прошептал Конрад.
И он повёл своих воинов с поля битвы, их тёмная броня делала их похожими на тени среди руин.
Он размышлял, что бы произошло, если б он довёл разговор до логического завершения.
Кёрз сторонился насилия, присущего подобной цепочке рассуждений и провёл рукой по своим тёмным волосам, чувствуя себя, как зверь в клетке. В этот момент дверь в его комнату — его тюрьму — отварилась и вошёл воин в блестящих тёмно-синих доспехах. Через дверной проём он мог видеть пурпурную броню Гвардии Феникса Фулгрима, чьи золотые алебарды с медного цвета плащами сверкали в бледном свете звёздного форта.
Дорн с Примархом Детей Императора не собирались рисковать с его заключением.
Прибывший Десантник был выбрит налысо, с бледным угловатым лицом и прикрытыми чёрными глазами над суровым подбородком.
Конрад кивнул в знак приветствия своему советнику, Капитану Шенгу, и подозвал его нетерпеливым взмахом руки.
— Какие новости? — спросил Кёрз, когда Шенг склонился перед ним в резком поклоне.
Шенг ответил:
— Владыка Кулаков поправляется, повелитель. Любой другой, кроме Примарха, был бы уже трижды мёртв с теми ранами, что вы нанесли ему.
Конрад вернулся взглядом в звёздному полотну за пределами космической крепости, прекрасно представляя серьёзность ран Рогала, ведь он нанёс их своими когтями и зубами.
— В таком случае я должен ожидать приговора своих собратьев, не так ли?
— Со всем уважением, мой повелитель, вы и вправду пролили кровь брата-Примарха.
— И в ответ за это они, без сомнения, также потребуют крови…
Он вспомнил Дорна, пришедшего его покои, разъярённого резнёй на Черауте и взбешённый тем, что ему поведал Фулгрим — тайны, которые Кёрз доверил Примарху Детей Императора несколькими днями ранее. Припадок случился с ним, когда Феникс рассказывал Конраду истории о Чемосе, швырнув Повелителя Ночи на пол и наполняя разум ужасающими видениями кошмарного будущего смерти и непроглядной тьмы.
Тронутый мнимой заботой Фулгрима, Кёрз доверился своему старому учителю, поведав о терзающих его разум с ранних дней пребывания на Нострамо видениях.
Галактика в войне.
Астартес обернулись друг против друга.
Смерть настигнет его от рук отца…
Орлиные бледные черты Фулгрима оставались стоическими, но Кёрз видел мерцание беспокойства в глазах своего брата. Он надеялся, что Феникс сохранит его признание в тайне, однако когда в его дверях появился Дорн, Конрад понял что был предан.
По правде говоря, он мало помнил из того, что произошло после вихря обвинений Рогала в оскорблении Императора… настоящее истаяло и будущее захватило его разум агонизирующими видениями галактики, заключённой в бесконечный круг непрекращающейся войны, когда пришельцы, мутанты и бунтари восстали дабы попировать на гниющем трупе Империума.
Это и было тем будущим, которое создавал Император? Это была неизбежная судьба галактики, в которой страх наказания не являлся средством контроля. К подобному приводили слабые люди, которым дозволялось вершить судьбу Человечества и Кёрз знал, что из всех Примархов, лишь один обладает достаточной силой воли для сотворения нового Империума из податливой глины нынешнего его состояния.
— Настало время идти своей дорогой, Шенг. — вымолвил Конрад.
— Этот момент вы предрекали?
— Да. Мои братья воспользуются этой возможностью, чтобы избавиться от нас.
— Полагаю, вы правы, — согласился Капитан. — Мои источники сообщают, что идут разговоры, и не просто пустые разговоры, про отзыв Легиона на Терру для расследования наших методов ведения войны.
— Знаю. Поскольку они не могут убить меня, трусы решили поразить меня через мой Легион. Понимаешь, Шенг? Они выжидали подобного случая десятилетиями. Они лишь слабые глупцы, которым не хватает смелости свершить то, что должно свершить, но мне, о да, мне хватит.
— Тогда каковы будут наши действия, мой повелитель? — спросил Шенг.
— Фулгрим с Дорном предали меня, но у насесть друзья среди других Легионов, — произнёс Кёрз. — Но сперва нам требуется навести порядок в своём доме. Скажи, есть ли вести с Нострамо?
— Как мы и опасались, мой повелитель, — сказал Капитан. — Режим Регента-Администратора Балтия пал. Коррупция бесконтрольна, преступники правят из разрушенных шпилей Нострамо Куинтус и беззаконие стало нормой.
— В таком случае я не могу терять время, пока скудоумные глупцы решают мою судьбу, будто я презренный провинившийся слуга.
— Каковы ваши приказания, мой повелитель? — спросил Шенг.
— Готовь наши корабли, Капитан, — молвил Конрад. — Мы возвращаемся на Нострамо.
— Но ведь вам приказали оставаться в уединении, повелитель, — указал Шенг. — Преторианцы Лорда Фулгрима и Храмовники Дорна охраняют ваши покои.
Кёрз криво ухмыльнулся и произнёс:
— Оставь их мне…
Конрад поднял последнюю часть своего доспеха из тёмного алькова и воздел его над головой. Он обернулся к дверям в свои покои и опустил шлем пока забрало в виде черепа с шипением герметизации не соединилось с латным воротником. Зрение Кёрза обострилось, восприятие расширилось и он слился с тенями тускло освещённой комнаты.
