— Почему?
— У меня только три пальца.
— Ну, ладно, — улыбнулся мальчик, — тогда давай три. — И добродушно, по-дружески они обменялись рукопожатием.
На середину зала вышел мальчик девяти лет. Внешне было видно, что он умственно отсталый, с болезнью Дауна. И начал свой рассказ:
— Сначала мои родители любили меня. Я жил с ними в одной деревне. В первом классе меня начали дразнить в школе, а потом и во дворе. Они называли меня дибилом, умственно отсталым. Во втором классе мои родители не выдержали такого позора. Им было стыдно, что в их семье такой сын, и они отказались от меня, сдали меня в пансионат.
Николаю больно было слышать эти рассказы. Он решил незаметно покинуть зал. Он начал потихоньку катить коляску к выходу, как вдруг его остановила чья-то маленькая рука. Детская рука коснулась его руки. Он обернулся и увидел перед собой маленькую девочку лет семи. Он заметил, что девочка была слепа. Николай узнал ее. Это была та самая девочка, которую он видел через окно, как она играла на поляне, собирая цветы у ботанического сада.
— Не уходите, — дискантом произнесла девочка.
— А, где же твоя собачка? — спросил Николай.
— Она у себя дома. Живет в ботаническом садике, среди цветов, — ответила, приятно улыбаясь, Нина. — Я ей каждое утро приношу поесть.
— Почему ты не играешь с другими детьми? — поинтересовался Николай.
— Они не берут меня. Я ведь девочка, а у них мальчиковые игры. А я вас знаю.
— Откуда? Я ведь здесь всего несколько дней. — удивился Николай, видя, что девочка слепа.
— Нет. Я знаю о вас уже давно. Я говорила с ним о вас. Он знает вас всё.
— Кто он? — удивился еще больше Николай.
— Это камень. Я разговариваю с ним. И только я могу это делать. Он выбрал меня и вас тоже. Он меня понимает, а я слышу его. Иногда он меняет свой цвет, забавляя меня, когда мне грустно.
Николай подумал, что девочка просто играет с ним.
— Это волшебный камень, — произнесла девочка.
— В мире не бывает волшебства. Ты все придумала.
— Нет, не придумала, — обиженно сказала девочка.
Николай собрался уходить, но девочка вновь положила свою маленькую ручонку на его ладонь.
— Ты должен помочь нам, — произнесла она.
— Кому это «вам»? — спросил Николай.
— Нам всем. А чем можно помочь я не знаю. Но он знает. Вы должны увидеть его.
«Это всего лишь игра», — подумал Николай, опустив глаза.
— Нет. Это не игра, — сказала девочка.
— Что? — удивился Николай, посмотрев ей в глаза. — Откуда ты…
— Откуда я узнала, о том, что вы подумали?
— Да, верно.
— Я не знаю. Но иногда я вижу то, что не могу объяснить, как оно попадает ко мне в мозг. Это само ко мне приходит. Внезапно, — пояснила девочка.
— А сейчас, о чем я подумал? — решил проверить Николай.
— Я не знаю. Я же говорю, видения сами приходят.
— И давно ты так можешь?
— С тех пор, как он появился у нас.
— Кто он?
— Камень. Я же говорила.
— А… понятно. Ладно, пойду я. — он опять подумал об игре, но, не имея охоты к этому, решил покинуть зал.
— Всего хорошего.
— И тебе тоже, — сказал Николай.
Николай направлялся к себе в комнату. Он передвигался по коридору, как вдруг услышал чей-то тихий шёпот. Слова доносились из комнаты с правой стороны коридора. Не понимая, зачем он это делает, но Николай всё же подъехал поближе и остановился. За дверью слышался разговор двоих людей. Их голоса он сразу же узнал. Это были: директор пансионата и главврач.
— Я тебе говорю, что именно сейчас надо поднимать общественность.
— Нет Толя, я не хочу.
— Они ведь угрожали тебе Игорь. Это плохие люди. Для них ничего не стоит…
— Я попробую через одного депутата все уладить. Он мне обещал помочь. Он многим помогает. Такая работа у него.
— Я бы, Игорь, не доверял политикам. Они все вруны и обманщики. Говорят одно, обещают много, а на самом деле думают лишь о том, как бы набить себе карман. Они для этого и работают на этих постах.
— Подожди, я что-то слышал в коридоре.
Игорь Иванович приоткрыл дверь и выглянул в коридор. Там никого не было.
— Наверное, послышалось.
— Да ты параноик, Игорь. Все находятся в общем зале… Мы должны отстоять пансионат и наши права, — в повышенном, возбужденном тоне произнес он.
— Тихо, не кричи. Я не хочу, что бы поползли слухи среди жильцов пансионата. Я справлюсь с этим сам, не в первый раз.
— Ты вечно говоришь: сам, сам…
— Но ведь нам приходилось уже быть в таких ситуациях.
— Да, но тогда это не были бандиты.
— Как знать. Сначала, какой ни будь бизнесмен захочет построить здесь гостиницу, а затем наймет бандитов, что бы ты посговорчивее был. Так это нынче делается.
— Да, знаю я это. Но сейчас у нас в мэрии есть депутат. Он был здесь полгода назад и обещал помочь ремонтом и крышей от всякой мерзости.
— И все же напрасно ты отказываешься от публичной огласки, — сказал Анатолий Иванович. — Бандиты больше всего боятся публичной огласки, особенно прессы.
— Не хочу я волновать обитателей пансионата, у них и помимо этого хватает проблем.
Три дня спустя. Николай прогуливался по территории пансионата. Ему стало немного лучше, а точнее, он начал привыкать к своему положению. Ему было тяжело — все время находится в комнате. Больше всего он хотел уйти, как можно дальше от этих мест, где всё ему напоминает слабость и обречённость. Но ему не к кому было идти. Да и ходить ему уже никогда не суждено было. Многие инвалиды часто уходили в город. Кто по делам, кто на заработки. Каждый старался себя чем-то занять, что бы поменьше думать о своих недостатках, а точнее, чтобы не было времени о них вспоминать.
«Как удивительно», — подумал Николай, — «я не имею силы и возможности ходить сознательно, но где-то в глубине подсознательного, я все еще считаю себя не ограниченным в хождении. Я чувствую, что могу ходить. Мне даже сон снился, что я стоял на своих ногах, а не в этой проклятой железке на колесах. Нет, все же человеческий мозг — это удивительный орган. Он все помнит, и даже может предсказывать события». — Николай вспомнил о разговоре с маленькой девочкой по имени Нина, три дня назад. Неожиданно, из-за ботанического сада, навстречу Николаю вышла Нина. Николай даже невольно улыбнулся, когда заприметил её. Он только что думал о ней, а она уже здесь. Нина была одна. Она шла медленно, в ее руке была небольшая трость, которую обычно можно увидеть у слепых. Но, она почему-то не использовала ее по назначению, а просто несла в своей руке.
