— Ты закончил?
— Вроде да.
— Звучит здорово, — сказал Вольф.
— Сделано здорово, — отвечал Кормак. — Теперь ты у меня в долгу.
— Да.
Кормак посерьезнел.
— И я собираюсь попросить об услуге.
Вольф клевал носом над последним бокалом ар-маньяка и пьесой Элиота, когда снова послышалось жужжание. Он сразу очнулся, но звук не прекратился, а, напротив, стал еще громче.
Вольф почувствовал угрозу, опасность и помимо воли оглядел знакомую рубку.
Руку пронзила боль. Он закатал рукав, увидел вздувающиеся красные волдыри.
Жужжание стихло, наступила полная тишина.
Через некоторое время волдыри исчезли.
Вольф встал и заварил себе крепкий кофе.
— «Де Монтель»? — Вольф присвистнул. — Это серьезно.
Кормак снял фольгу, вытащил пробку.
— Вот с каким звуком должна откупориваться бутылка. Никак не привыкну к хлопку, с которым снимается герметичная крышка.
На столе стояли два бокала. Кормак налил один наполовину, другой — на два пальца.
— Мне казалось, ты не пьешь крепкого, — заметил Вольф.
— Хочу составить тебе компанию.
Вольф понюхал, попробовал, кивнул, потом откинулся в кресле.
— Выкладывай.
Кормак выдвинул ящик стола, достал голографическую карточку, протянул Джошуа:
— Помнишь?
У женщины на карточке были темные волнистые волосы, рассыпанные по плечам изумрудно-зеленого платья. Она стояла на палубе прогулочного корабля, за ее спиною круглился горизонт. Видимо, фотограф велел ей улыбнуться, и она старалась, но без особого успеха.
Вольф отметил роскошь обстановки, драгоценность на женщине, всмотрелся в лицо.
— Кажется, да. С военных времен? Кормак кивнул.
— Миниатюрная такая. Первый лейтенант… нет капитан.
— Она самая. Заведовала у меня материально-технической частью. Рита Сидамо.
— Да, вспомнил. Что с ней?
— Вышла замуж за мерзавца, который не дает ей развода.
Вольф поднял бровь.
— Извини, в это трудно поверить. Так легко просто уйти… или позвать на помощь.
Кормак не ответил, но продолжал:
— Мы… ну, дружили три или четыре месяца перед самым концом войны. Против правил, конечно, однако кого это колыхало? Вообще-то это было довольно серьезно.
Война кончилась так неожиданно, что мы оказались подвешенными. Не могли решить, хотим ли остаться вместе, и все такое.
Она демобилизовалась, вернулась народную планету внутри Федерации. Мы обменялись несколькими комами, потом Рита вдруг перестала писать.
Кормак взял бокал, отхлебнул, скривился; прошел к холодильнику и вернулся с пивом.
— Я пережил это. Или думал, что пережил. Черт, мы все умеем себя обмануть.
Три месяца назад я получил это фото и письмо. Она пишет, ей пришлось заплатить, чтобы его переправили на планету.
— Переправили откуда?
— Она перестала писать, потому что вышла замуж. Говорит, быстро и без особой причины. Думаю, потому, что этот тип богат и хорош собой.
— Мне все так же слабо верится.
Кормак сжал губы. Он снова выдвинул ящик, достал микрофишу, сунул в проектор и развернул к Вольфу экран.
Там появилась картинка.
Мужчина примерно одного с Вольфом роста, темноволосый, с резкими чертами, вызывающе смотрел в объектив камеры.
— Его зовут Джалон Какара. Он владеет торговым флотом и собственной верфью.
Пошли новые картинки, начиная с аршинного газетного заголовка:
ЗА МАСКОЙ.
КАКАРА ПРЕВРАТИЛ СВОЮ ПЛАНЕТУ В ВЕРТЕП ГРЕХА
— Он купил в Федерации планетоид, который назвал «Непенте», — сказал Кормак. — Насчет вертепа не знаю. Но выглядит впечатляюще.
Вольф рассеянно кивнул, глядя на мелькающие фотографии: длинная космическая яхта; два дворца; высоченное офисное здание; неправильной округлой формы планетоид; наполовину заполненный космодром, все корабли несут на бортах ломаную багровую линию; смеющиеся, богато одетые люди на какой-то вечеринке; потом Какара и женщина, оба в купальных костюмах, сидят на поручне древнего судна на воздушной подушке.
— Он — скотина, — просто сказал Кормак.
— Я ни разу о нем не слышал, — сказал Вольф, — но это не имеет значения. Похоже, парень и правда очень богат. Беру свои слова обратно.
Он выпил, Кормак снова наполнил бокал.
— Я кое-что разузнал. Старые знакомые в Федерации нарыли что могли. Какара ведет свои дела с Непенте. Если куда-нибудь и отправляется, то на личной яхте. Собственно, это грузовик класса «Дездемона», который он переоборудовал на своей верфи. Иногда он берет Риту с собой. Но по большей части она безвылазно торчит на Непенте. Особенно теперь.
— Я знаю женщин, которым понравилось бы безвылазно торчать на такой планетке.
— Главная страсть Какары — залезать в трусы к женам своих друзей, — сказал Кормак. — И он распускает руки.
Лицо у Вольфа напряглось.
— Она хотела уйти, сказала ему об этом, даже сумела подать на развод. Он перехватил бумаги и уничтожил. Заявил, что она — его. На этом и порешили. Пока. Рита пишет, что ему даже нравится видеть ее своей пленницей.
— Ты хочешь, чтобы я ее вызволил?
— Нет, — сказал Кормак. — Об этом я не прошу. Но было бы здорово, если бы ты придумал для меня план.
— Для тебя? Кормак, ты диспетчер, а не разведчик. Твое дело — отправлять на задание таких, как я, помнишь?
Кормак поглядел на Вольфа в упор.
— Я не видел ее одиннадцать лет и еще до письма постоянно думал о ней, ругал себя последними словами за то, что не полетел к ней, не сделал чего-нибудь. Так что в этот раз я полечу. Я все решил еще до твоего появления и, когда увидел тебя, подумал… подумал, может быть, теперь у меня появился шанс.
Джошуа глубоко вздохнул.
— Дети есть?
— Нет. Она пишет, это одна из причин, почему все пошло наперекосяк.
— Можешь с ней связаться?
— Нет.
— Значит, ты хочешь, чтобы я придумал, как тебе попасть на Непенте, найти твою кралю и, если это не минутный дамский каприз, хватать ее за шкирку и рвать когти, словно какой-нибудь недоделанный Орфей?
Кормак кивнул.
— Знаешь, чем кончится твое дурацкое рыцарство? Тебя убьют.
Кормак пожал плечами.
Вольф взял бокал арманьяка и выпил одним глотком.
— Тебе это не понравится, — сказал Вольф Таену. — Мне и самому не особо приятно, но обстоятельства изменили наши планы.
— Это решение не основывается на логике, — сказал эльяр. Его шейный капюшон наполовину раздулся и налился краской.
— Безусловно, — согласился Вольф.
— У меня повторился твой сон про насекомых, — продолжал Таен. — Я чувствовал подавленность, страх, опасность много большую, чем просто для меня и для тебя. Вот о чем надо тревожиться, а не об этой особе, которая то ли хочет, то ли не хочет соединиться с твоим другом.
