Помещение, где были сосредоточены приборы контроля и управления, оказалось пустым, но там стоял какой-то странный запах лимона с гнильцой. После месяцев, проведенных в казармах — будь то в Кефиристане, на Марсе или в космической ракете, — привыкаешь к запаху краски и дезинфекции. Однако это было что-то совсем иное и очень неприятное.
Оборудование находилось в рабочем состоянии — за исключением систем связи, вдребезги расколоченных. Меня осенило: в комнате могло храниться оружие, еще с тех времен, когда Фобос был только ракетной базой. Что-нибудь более солидное, чем десятимиллиметровый пистолет, и в значительной степени увеличивающее мои шансы на приспособление к той обстановке, в которой я оказался.
Шкаф, где обычно хранится оружие, я скоро нашел, но, взломав его, не обнаружил того, что искал — даже рогатки в нем не было. Однако чтоб он не пустовал, в него положили защитные бронежилеты. Конечно, боевыми доспехами их назвать было нельзя, но все же человек в них чувствовал себя в большей безопасности, чем в обычном скафандре. Один пришелся мне впору, и я в него облачился.
Мне ничего не оставалось, как продолжить прогулку по коридору, ведшему в другие помещения станции. Мое психическое состояние достигло той опасной стадии, когда ощущаешь себя единственным солдатом, уцелевшим на поле брани. Такому состоянию есть и более краткое определение — беспечность.
Ты же в разведке, недоумок! Внутренний голос подсказывал, что нужно действовать в соответствии с четко продуманным планом и не спешить с выводами. В этот самый момент я увидел очертания человеческой фигуры, которая, появившись из-за поворота, двинулась в моем направлении.
Я чуть не выстрелил, но краем сознания сообразил, что, если сделаю это, потом, возможно, уже некому будет задавать вопросы. Напомнив себе о том, что Арлин, мои друзья и служащие Объединенной аэрокосмической корпорации здесь, я не дал пальцу, лежавшему на спусковом крючке, сжаться на тот сантиметр, который мог бы решить исход дела. Тем не менее дуло пистолета продолжало целиться в неясные очертания приближавшейся фигуры. Я ощутил не то чтобы сходство, но некоторое подобие тех ощущений, которые в свое время в затерянном в горах селении испытал лейтенант Вимс по отношению к монахам.
Когда все ваше существо пронизывает омерзительно-непреодолимое чувство страха, от которого даже дух перехватывает, нет ничего легче, чем начать палить без разбора во все, что движется.
Вскоре я узнал в приближавшейся фигуре капрала Вильяма Гэйтса.
— Билл! — крикнул я, обрадованный встрече с однополчанином. — Что здесь, черт возьми, творится? Надеюсь, с вами всеми ничего не случилось? Где Арлин, где остальные «лисы»?
У меня ни на секунду не зародилось сомнений по поводу того, что приближавшийся человек именно тот капрал нашей роты, с которым я столько раз резался в покер, пил и обменивался скабрезными историями. Мы были с ним настолько близки, что я не держал на него зла даже за то, что он был одной из тех обезьян, которые, как на дереве, повисли на мне, когда я звезданул Вимсу по роже. У Билла было очень характерное лицо с широко расставленными глазами и шрамом, пересекавшим до нижней губы выдающийся вперед подбородок.
Походка его, правда, казалась немного странной — устал, наверное, решил я. В бою люди изматываются быстро, так что мне нередко доводилось видеть и не такие отклонения от нормы.
Напряжение, которое Гэйтс, видимо, испытал в сражении, объясняло и удивительные звуки, слетавшие с его губ — какое-то нелепое бормотание, походившее разве что на реплики персонажей старинных фильмов ужасов. Билл смотрел прямо перед собой, однако казалось, что он меня не узнал. Он как-то, нараспев, с заунывной монотонностью повторял:
— Ворота… Ворота — это ключ… Ключ — это Ворота… Не понравилась мне и струйка слюны, стекавшая у него по подбородку.
Поддавшись внезапному порыву, я чуть не подбежал к нему, но тут же отпрянул. Что-то здесь явно было не то, хоть определить, что именно, я не мог, как и с непонятным запахом в комнате с контрольными приборами. Однако я нутром чуял — на Фобосе творится неладное.
— Билл, — я снова попытался образумить друга. — Билл, я же кореш твой, Флай.
На этот раз он меня заметил. Это я без труда определил по зловещей ухмылке, скользнувшей по его губам, — такой жуткой гримасы мне еще в жизни не доводилось видеть.
Потом он поднял автомат и открыл огонь!
Но даже в тот миг я не мог поверить в реальность происходящего. К счастью, рефлексы мои отреагировали более оперативно — я мгновенно отскочил за колонну и приготовился открыть ответный огонь.
И все-таки я должен был сделать последнюю попытку.
— Кончай палить, Билл! Это же я, Флай, чтоб тебе пусто было. Прекрати стрельбу!
Не прекращая стрелять, Билл подходил все ближе. В полном отчаянии, чувствуя себя Каином, я открыл ответный огонь. Учитывая то состояние, в котором он находился, убить его, по логике вещей, было проще простого. Первая же пуля попала ему в шею — прямо под шлем. В принципе, этот выстрел должен был уложить его наповал, но он продолжал идти. Я выпустил в него еще несколько пуль, из которых одна попала в голову. Она-то его и успокоила.
Однако даже после того, как мозги Билла, перемешанные с кровью, замызгали пол коридора, его тело продолжало двигаться, как у петуха, которому отрубили голову. Для человеческого существа такое было невозможно… Кроме того, человеческие трупы не издают запах лимона с гнильцой, который стал ощущаться в воздухе с такой силой, что стало трудно дышать.
Меня колотило так, как будто я попал в Калифорнию во время землетрясения.
Глядя на то, что осталось от бывшего моего приятеля, я все глубже осознавал, что передо мной не что иное, как… зомби.
Это слово буравило мозг, буквально разрывая череп, стучало в ушах — зомби, зомби, зомби! Ну, просто дьявольщина какая-то фантасмагорическая. Может быть, Арлин еще и могла бы поверить во всю эту хренотень с прибамбасами — слишком уж много она пересмотрела идиотских, дурацких «ужастиков», — но только не я. Мне и в кошмарном сне привидеться не могло, что я наяву когда-нибудь столкнусь с зомби. Я чувствовал себя как псих, как какой-то сопливый хи-пующий панк, словивший от дури кайф.
Да не бывает же этих треклятых зомби на самом деле! Это же реальный мир, это же…
Гэйтс проковылял еще несколько шагов и упал, окоченев настолько быстро, что, казалось, был мертв уже в течение нескольких часов. Я здорово напугался, но меня тянуло к нему, как железяку к магниту. Я подошел к трупу и дотронулся до него.
Малыш Билли был холоден как лед, тело его уже начало разлагаться.
