Итак, я собираюсь сделать бросок навстречу времени, остановив машину в двенадцатитысячном году, то есть перенестись примерно на десять тысяч лет вперед.
Хотелось бы добавить еще вот что: я собрал вас здесь сегодня утром для того, чтобы вы имели возможность объявить всему миру о том, что мы отправляемся в полет по времени в будущее. С той секунды, как мы войдем в темподжет, мы покинем наш четырехмерный мир. Для вас, остающихся здесь, жизнь будет идти своим чередом. Мы же достигнем двенадцатитысячного года. Однако наше возвращение может произойти в то же самое мгновение. Ведь возвращаясь во времени, мы вольны войти в свой мир в тот же самый миг, когда мы его покинули. Следовательно, нельзя исключать, что мы вновь встретимся еще до того, как вы успеете сделать хотя бы малейший жест, поскольку для вас «еще ничего не произошло». Понимаю, что вы вправе заподозрить меня в мошенничестве, — он улыбнулся при этих словах. — Поэтому я решил назначить вам новую встречу здесь же, но послезавтра, то есть ровно через сорок восемь часов. Для этого мне понадобится всего лишь остановить темподжет в тот момент, когда я буду в контакте с отрезком времени, соответствующим девяти часам предстоящего воскресенья. Таким образом, вы будете располагать всеми возможностями для того, чтобы подготовить мир к тем заявлениям, которые я буду в состоянии сделать.
И он закончил, покачав головой:
— Разве что мы вообще не вернемся к вам в результате какого-нибудь происшествия, которое просто невозможно предусмотреть. Но нас это не волнует. Мои спутники, как и я сам, отлично понимают, что наука иногда требует жертв.
Лично меня это выступление Деламара не очень-то убедило. Но, видя, с каким энтузиазмом восприняли его Брент и Глория, я в конце концов поверил, что опыт должен был удаться.
— А что вы думаете на этот счет? — спросил я у Ришар-Бессьера.
— Право же, должен признаться, что испытываю к ученому доверие и ничуть не жалею, что принял сделанное мне любезное приглашение. К тому же это меня действительно слегка встряхнет, а то плывешь себе по течению вслед за событиями. Тем более что в данный момент в Париже меня ничто не удерживает. А пара суток — это же не человек помер.
— Прошу без намеков, пожалуйста, — рассердился я.
К счастью, к нам подошла Глория, это отвлекло меня и помешало черным мыслям захлестнуть мой разум. А затем, лучась улыбкой, припорхнула и Маргарет.
Разумеется, она абсолютно ничего не поняла в объяснениях Деламара, что, однако, не помешало ей заявить отцу Салливану:
— Что значит все же гений, а! И в то же время посмотришь на него никогда не скажешь, что его котелок так варит.
Между тем время для дискуссий закончилось. Настал момент отлета, и нам ничего другого не оставалось, как направиться к темподжету. Все мои спутники — я имею в виду тех, кто отправлялся в неведомое впервые несколько побледнели, даже Маргарет помалкивала, что само по себе было событием экстраординарным.
Люк тщательно задраили. Сквозь иллюминаторы был хорошо виден окружавший нас пейзаж, и мы жадно впитывали напоследок каждую его деталь.
Там, снаружи, по-прежнему колыхалась в волнении толпа, но до нас не доходило никакого шума. Мы оказались в полной изоляции от внешнего мира, что, судя по виду Деламара, его ни в коей мере не волновало. Он деловито орудовал какими-то кнопками и рычажками на приборной панели.
Зашумели окружающие корпус машины сопла. Раздался какой-то тонкий свист. Затем аппарат словно завис в пустоте и все вдруг разом исчезло из глаз.
Мы, разумеется, так и остались у иллюминаторов, различая снаружи длинные, светящиеся красные полосы.
Деламар пояснил, что это стареет наше окружение. Машина еще не достигла максимума мощности, хотя уже вышла за пределы материи и шла сейчас вдоль линии Вселенной по направлению времени.
Деламар, похоже, колебался, стоит ли запускать аппарат на полную катушку. С самого начала нашего необыкновенного путешествия никто не проронил ни слова. Гробовое молчание нарушил Арчи.
— Пока мы находимся на борту, то физиологически не стареем, поскольку клетки не подвержены здесь этому нормальному процессу. Но стоит нам покинуть темподжет, как они восстановят свой нормальный ритм. Так что находящиеся здесь запасы продовольствия нам понадобятся только в том случае, если придется задержаться в будущем. Организм остановлен в своих функциях, пока он находится внутри машины, только мозг продолжает работать нормально.
Ей-богу, то была святая правда. Я действительно не испытывал ни жары, ни холода. Мне даже не хотелось ни закурить, ни пропустить стаканчик. Я с изумлением отметил полную нечувствительность тела — до такой степени, что даже при самом резком ударе о какой-нибудь предмет боли не чувствовалось. Ну а что касается Маргарет, то она, казалось, развлекалась от души, щипая всех подряд, чтобы лишний раз убедиться, что мы находимся в крайне странной обстановке. Пришлось вмешаться.
Отец Салливан с момента нашего выхода на эту пресловутую линию Вселенной, не переставая, молился, благодаря Бога за то, что тот позволил ему стать свидетелем такого чуда.
Но вскоре этот очаровательный человек вернулся к реальности и с улыбкой заявил:
— В сущности, ваше бракосочетание задержится всего на сутки, поскольку мы вернемся в воскресенье, а церемония должна была состояться в субботу. Хотя нет, подождите… Воскресенье — день Божий, так что обвенчать вас я смогу не раньше понедельника.
— Как не раньше понедельника? — возмутился я. — Это ведь существенно сокращает мой медовый месяц: вспомните, что ждет меня во вторник утром.
— Дорогуша, — медовым голосом произнесла Маргарет, — бывает в жизни и так, что люди женятся in extremis.[2]
При этих словах отец Салливан воздел руки вверх (надо полагать, обозначая этим жестом небеса) и произнес:
— Над такой постановкой вопроса я еще не задумывался. Имею ли я право соединять две жизни, зная об уготованной вам почти тотчас же смерти, когда скорое вдовство будущей супруге уже обеспечено? Да и сами-то вы имеете ли в этих условиях право жениться на Маргарет?
Откровенно говоря, я тоже не рассматривал эту проблему под таким углом зрения.
Деламар намеревался сделать промежуточную остановку в семитысячном году, то есть почти на полпути по ходу нашей прогулки во времени. Все было предусмотрено для успеха этой попытки. Вся Земля должна была поджидать нас. В момент рематериализации нас должны были официально встретить земляне будущего, поскольку предполагалось, что после нашего путешествия сведения о действиях первых «временавтах» будут передаваться из поколения в поколение.
