— Так точно, сэр, — согласился Флим. — Но я поразнюхал по окрестным циркам. Везде речь шла о веревках, тросах, шкивах, талях и прочем таком дерьме.
— Хорошо, — кивнул Ньянгу. — Берем. А что у вас, сент Лир?
— Танцевала в оперном театре.
— Идет. Нам понадобится кто-то, чтобы строить танцевальную группу. Как насчет вас, альт Монтагна?
— Плавание, сэр. Также прыжки с вышки. И, думаю, смогу освоить трапецию, ведь я неплохой акробат.
— Кто-нибудь из вас подумал о том, что может случиться с РР в отсутствие одновременно ротного и его зама?
— Уже позаботились, сэр, — резко ответила Лир. — Мы уговорим Лава Хурана взять на себя обязанности младшего офицера, дадим ему временные полномочия, которые перейдут в постоянные в случае нашего невозвращения. Абана Калафо подменит заместителя, также на временной основе. Коуд Янсма уже дал добро.
— Хм-м, — посерьезнел Ньянгу. Конечно, присутствие невероятно компетентной Лир было более чем желательно, хотя он и не слыхал о ее театральном прошлом.
Дарод Монтагна — другое дело. Гарвин, несмотря на продолжающийся роман с Язифью Миллазин, испытывал нечто большее, чем легкомысленный интерес, к юной брюнетке-снайперу. Как-то во время войны против Ларикса и Куры Ньянгу застукал их пьяными в стельку и целующимися, но не подумал, что это будет иметь какое-либо продолжение. Ежели имело, то могут возникнуть неприятности. Разве что Монтагна получила во время войны офицерский чин — тогда традиционный запрет на отношения между рядовыми и офицерами не играет роли. Однако…
Ньянгу напомнил себе две вещи: во-первых, Язифь тоже участвует в экспедиции, и, во-вторых, что важнее, он Гарвину не сторож.
— Ладно, — проворчал он. — Теперь разберемся с остальными придурками.
— Пригласите. — Гарвин откинулся на спинку стула. Неделя оказалась неимоверно длинной: опрос и отсев добровольцев, вранье командиров, пытавшихся спихнуть ему лентяев и неудачников, и зубовный скрежет прочих офицеров, которые теряли лучшие кадры. А теперь еще и это.
Доктор Данфин Фрауде был одним из самых уважаемых математиков на Камбре, хотя его таланты простирались и в большинство отраслей прикладной науки. Вдобавок, несмотря на свои более чем шестьдесят лет, этот маленький взъерошенный интеллигентик вполне заслуженно слыл отчаянным храбрецом и сопровождал Корпус в нескольких рискованных экспедициях, заработав репутацию человека абсолютно бесстрашного. В те времена, когда Камбра воевала с Лариксом и Курой, ученый горячо полюбил одну из своих коллег, что вполне естественно для поздней любви. Ее убили, и мир Фрауде, казалось, рухнул. Он по-прежнему проводил для Корпуса любые аналитические исследования, но сделался каким-то отстраненным, словно часть его умерла вместе с Хо Канг.
Дверь отворилась, и Гарвин подпрыгнул. Перед ним стояло существо в самом гротескном сценическом гриме — необычайно унылая личность с на редкость противным длинным носом. Мешковатые штаны, дырявые, чрезмерно длинные ботинки с загнутыми носами, напоминающий ветошь пиджак и древняя шляпа.
— Привет, Гарвин, — произнес Фрауде. — Хорошо выглядишь. Чего не скажешь обо мне.
Он шмыгнул носом и потащил из рукава огромный носовой платок. Ткань все тянулась и тянулась, пока в руках математика не оказалось нечто, размерами не уступающее простыне. В середине простыни что-то завозилось, и наружу выскользнул стобор, одно из двуногих пресмыкающихся, диковинных для D-Камбры. Тварь приземлилась Гарвину на стол, злобно зашипела и вылетела в открытую дверь.
— Ой, извини, Гарвин, — проговорил Фрауде все тем же невыразительным тоном и принялся утирать слезу, выкатившуюся у него из левого глаза. Когда он убрал платок, на месте длинного носа красовался алый резиновый мячик. Доктор поскреб его, содрал, шваркнул об стену и поежился.
— Мне не кажется, что вы собираетесь позволить мне отправиться с вами?
— Вы научились всему этому за два дня?
Фрауде кивнул, и с него упали штаны.
— Знаете, пожалуй, я не могу позволить себе отказаться от Плаксы Вилли, — улыбнулся Гарвин.
Фрауде всхлипнул и подобрал штаны.
— Вы ведь не говорите это, просто чтобы заставить меня улыбнуться, а?
Он приподнял шляпу, и в стороны с пронзительным криком разлетелись какие-то летучие твари.
— Да берем мы вас, берем, — простонал Гарвин, давясь со смеху. — А теперь валите отсюда, пока у вас из штанов не полезла какая-нибудь плотоядная зараза.
— Спасибо, сэр, спасибо, спасибо, — произнес Фрауде все так же монотонно, кланяясь и шаркая ножкой. — Но у меня есть одна просьба — крохотная поблажка, просто махонькая услуга. Коль скоро Энн Хейзер выходит замуж за Джона Хедли (Янсма заметил, как скривилось лицо старика при слове «замуж», но ничего не сказал) и хочет некоторое время побыть дома, это означает, что мне не с кем будет и словом перекинуться.
Доктор подошел к двери и отворил ее.
— Мой коллега, — пояснил он.
Гарвин с подозрением оглядел совершенно непримечательного человечка, бочком проскользнувшего в кабинет. Коуд собрался было пожать протянутую ему для приветствия руку, но, как только он шагнул вперед, посетитель сделал обратное сальто, приземлившись на ноги. Затем пошел колесом по стене, потом каким-то образом по гарвинову столу, по противоположной стене, грациозно приземлился прямо перед Гарвином и торжественно совершил рукопожатие.
— Рад знакомствию, знакомствию, знакомствию, — и исполнил еще одно сальто, видимо, чтобы выразить свой восторг.
— Профессор Джабиш Ристори, — отрекомендовал Фрауде. — Довольно славный малый, мой коллега в течение многих лет, несмотря на то, что принадлежит к одной из тех сфер, которые едва ли можно назвать научной дисциплиной.
— Социосоциосоциология, — затараторил Ристори, делая стойку на руках, а затем оторвав одну от земли.
— Лет десять назад Джабиш помешался на бродячих артистах и задался целью освоить их трюки, — продолжал Фрауде.
— И больше никогда-никогда-никогда не вернулся в универ, — поддакнул Ристори с заразительным смешком. — Сероскучно, скучносеро. — Он оттолкнулся от пола и снова приземлился на ноги.
— Добро пожаловать в цирк, — произнес Гарвин. — Акробат всегда пригодится.
— Акробат, путокат, спотыкат, — закивал Ристори. — Возьмите. По-моему, ваше.
Он вручил коуду его идентификационную карту, еще несколько мгновений назад пришпиленную к нагрудному карману Гарвина.
— Как вы… Ох, простите, не узнал марку, — смутился Янсма. — Мне следовало догадаться.
— И это ваше. — Ристори протянул браслет от часов. — И это. — Последовал бумажник, до того надежно покоившийся в застегнутом заднем кармане.
