Медленно и мучительно Верблюд выдохнул. Любопытство, то самое проклятое любопытство, что сгубило кошку. Дай бог, ему удастся благополучно добраться до убежища. А что дальше? А дальше месяца два, а то и три, ему придётся просидеть в ограниченной кубатуре. Может быть даже придётся просидеть все полгода, если Зинганан накроет ядерный взрыв. Радиоактивные осадки и прочие прелести.
Между тем, Верблюд поднял глаза, всего пятнадцать этажей отделяют его от крыши дома. А ведь с этой самой крыши можно будет увидеть много чего интересного. Хочется, жуть как хочется, глянуть на город с высоты. Пусть в реальности, на Земле, Верблюду довелось пройти через множество «горячих точек», а вот лицезреть ночной мегаполис, который на всех парах несётся в Тартар, не довелось ни разу. Да будь оно всё проклято, Верблюд мысленно махнул рукой.
Отдых закончен, балаклава и мотоциклетный шлем вернулись на голову. Верблюд поднялся на ноги. Если не торопиться, не скакать бешеной газелью, то путь на крышу не сожрёт много сил. Главное, Верблюд осторожно поставил правую ногу на первую ступеньку, не топать громко. Не исключено, что в доме притаились жильцы. Вдруг у кого-нибудь из них найдётся дробовик и сдадут нервы.
Двадцатый этаж и выход на крышу. Верблюд пугливо выглянул из-за края бетонного ограждения. Кажись, никого нет. Бережёного бог бережёт, Верблюд внимательно, но осторожно, обследовал крышу. Всё равно никого нет. Даже обе входные двери плотно заперты изнутри. Это хороший признак. Верблюд остановился у края крыши.
Очки ночного зрения сдвинуть на лоб. Охренеть! Верблюд тихо выдохнул. Прямо под ним раскинулась площадь Блошиный рынок. Под домом, где находится его «Антикварная мастерская», какая-то возня. Хотя, Верблюд горестно ухмыльнулся, понятно какая – либо те, кто его преследовали, либо уже другие проводят в мастерской самый тщательный в мире шмон. Но это ладно, печально, но ожидаемо. Верблюд устремил взгляд вдаль.
Погода в эту ночь выдалась как на заказ. На небе ни одной тучки, лишь яркие звёзды, да Анита, местная Луна, во всей красе. Где-то далеко-далеко на северо-западе угадывается широкая водная гладь Сегарского залива. По нему, вроде как, передвигаются огоньки кораблей. На западе, в свете Аниты, отсвечивает широкая лента Нинхаи. Ночной пейзаж был бы просто замечательным, если не город. С крыши двадцатиэтажного здания развернулось величественное, но мрачное зрелище.
Не так давно в это время суток Гаочан был залит многочисленными огнями уличных фонарей. По автострадам и проспектам неслись ещё более многочисленные автомобили. Сейчас же все без исключения городские кварталы погружены во тьму. И ладно бы в непроглядную темноту. Так нет же! Зловещими жёлтыми пятнами то тут, то там разбросаны пожары. В одном только Зинганане пылает не меньше пяти зданий. Во всём Гаочане счёт идёт на десятки. Кое-где поднимаются высокие языки пламени. Не будь город из стекла, бетона и кирпичей, то уже через два дня Гаочан обратился бы в пепелище и без всякой ядерной бомбы.
Можно разглядеть, как по ближайшим улицам мечутся огни ручных фонарей. Где-то слева загрохотали выстрелы. Верблюд повернул голову. Яркие жёлтые вспышки на миг озарили проезжую часть и брошенные автомобили. У горожан на руках полно оружия как электромагнитного, так и порохового. С другого конца площади застучал автомат. Ему вторили одиночные пистолетные выстрелы. Ни света уличных фонарей, ни воя пожарной сирены, ни городской власти. Электричества нет и вряд ли оно будет вообще. Гаочан, огромная городская агломерация, умирает медленно и мучительно. Очень скоро он умрёт совсем.
Ладно, хватит рвать душу, Верблюд развернулся на месте. Пора спускаться и пробираться в убежище. Он и так наглупил более чем предостаточно. В печень словно ткнулся тупой гвоздь, дурное предчувствие дало о себе знать. Не стоило, ох не стоило, подниматься на крышу.
Самая нижняя площадка пожарной лестницы. Верблюд глянул в одну сторону тёмного переулка, а потом в другую. Уши то и дело ловят зловещие звуки анархии, но рядом с пожарной лестницей, кажись, никого нет. Осторожно перебраться через перила. Прыжок. Ноги почти тихо коснулись асфальта, Верблюд машинально пригнулся.
– Стоять, не двигаться, – раздался за спиной мужской голос.
– Даже не пытайся убежать, – с другой стороны добавил женский. – У нас «гайдуки».
Проклятье, Верблюд ругнулся про себя. «Гайдуки», иначе говоря, ЭМАГ-88, а то и 10, армейские электромагнитные автоматы Гайдукова.
Сразу два ручных фонарика высветили Верблюда. Мир перед глазами пошёл цветами и красками, верный признак того, что очки ночного зрения перестали работать.
– А теперь аккуратно вытащи из кармана пистолет, или что там у тебя, – приказал мужской голос.
– У меня ничего нет, – на всякий случай Верблюд поднял правую руку.
– Не ври, – с другой стороны возразил женский голос, – мы сами видели, как ты пристрелил какого-то придурка в переулке. Как петарда бахнула.
– Во, во, – тут же согласился мужской голос, – у тебя пороховой пистолет. Лучше, отдай его сам, а то от пули в голове шлем тебя не спасёт.
Если его не пристрелили сразу, то неизвестным что-то от него нужно. Осторожно, двумя пальчиками, Верблюд извлёк из кармана «Мак-Гид» и поднял над головой. Хотя не такие они и неизвестные. В уме закружились смутные подозрения. Сзади раздались шаги.
– Отлично, – чья-то рука выдернула из пальцев «Мак-Гид». – До своего мачете лучше не дотрагивайся, а то пристрелю ненароком, – мужчина отступил.
– Может, заберём у него мачете? – предложил женский голос. – А то я слышала, Верблюд бывший спецназовец.
– Не-е-е, мы его вперёд пустим. Пусть достаёт, мало ли кто в драку полезет.
В голове будто щёлкнул переключатель. Верблюд поднялся на ноги и медленно развернулся.
– Рих, – тихо произнёс Верблюд. – Рих Нибулин, это ты?
– Да, я, – мужчина в камуфлированной куртке и в маске на лице запихнул «Мак-Гид» в правый карман.
За спиной у Риха Нибулина угадывается рюкзак. Широкие лямки стянуты на груди тонким ремешком. На поясе можно заметить пистолетную кобуру.
– А рядом с тобой твоя жена Тагиза Нибулина?
– Верно, – лицо женщины в точно такой же камуфлированной куртке так же скрыто маской, за спиной точно такой же рюкзак, а на поясе пистолетная кобура. – Верблюд, ты, это, развернись. А то я нервничаю.
Верблюд медленно развернулся. В руках у супругов Нибулиных и в самом деле «гайдуки», армейские электромагнитные автоматы. Узнать конкретную модель в потёмках невозможно, но сам силуэт очень распространённого оружия не узнать невозможно. У каждого «гайдука» в магазине сто пуль. Попробуй только дёрнуться, как тебя тут же прошьёт с десяток маленьких, но очень острых и прочных иголочек.
– Чего вам нужно? – Верблюд опустил руки. – И погасите фонари. Не стоит привлекать к себе внимание.
– Хорошо, только ты не дёргайся, – произнёс Рих Нибулин.
Переулок вновь погрузился в темноту. Однако можно не сомневаться: супруги тут же откроют огонь, если он резко дёрнет с места.
– Чего вам нужно? – Верблюд повторил вопрос.
– То, что и всем в этом чёртовом городе, – произнёс Рих Нибулин.
– Выжить, – закончила его жена.
– Видишь ли, Верблюд, нам крупно не повезло, – в голосе Риха Нибулина сквозит злость. – Когда погасло электричество, почти сразу начались беспорядки. Наш склад просто разграбили. Мы едва успели ноги унести.
– Единственное, что нам удалось прихватить с собой, – в разговор встряла Тагиза Нибулина, – так это «гайдуки» и кое-какие припасы.
– Мы пытались выбраться из города, но, ты не поверишь, – Рих Нибулин горько усмехнулся, – на дорогах та-а-акие пробки!
– Нас едва не ограбили, – тихо прошипела Тагиза Нибулина. – Нам пришлось бросить машину и вернуться в город.
– Мы решили найти тебя, – эстафету подхватил Рих Нибулин.
– На кой я вам сдался? – Верблюд чуть повернул голову.
– Ты выживальщик, Верблюд, у тебя должно быть убежище и куча припасов. И не пытайся это отрицать, – голос Риха Нибулина зазвенел от уверенности. – Я сам продал тебе кучу всякого армейского барахла и огромное количество консервов. Кто бы мог подумать – ты не лох, а провидец.
