Я выбрался из укрытия, осмотрел предстоящий путь. Вниз сбегают изъеденные временем каменные уступы, кое-где видны крутые, обрывистые участки маршрута, — без снаряжения не спустишься.
По небольшому каменному карнизу мне удалось добраться до ржавых штырей, вбитых в трещины скал. Пропущенный сквозь проушины канат истрепался, его волокна давно утратили прочность.
Ума не приложу, как спуститься, не рискуя сломать себе шею?
* * *
Следующие несколько часов я потратил, исследуя периметр скал, обрамляющих впадину, но, увы, лишь выбился из сил, зря потратив время.
Склоны везде обрывисты. Без должных навыков альпинизма и хотя бы примитивного снаряжения разобьюсь, тут и гадать нечего.
В итоге я вернулся к трем приметным ориентирам. В животе бурчит от голода, а фляга наполовину опустела. Багрянец в небе начал тускнеть, вокруг странного светила обозначились призрачные зеленоватые кольца знакомого сияния. Похоже, близится ночь?
Надо сходить к Эмме, спросить, нет ли у нее достаточно длинной и прочной веревки?
Инсектоид моему возвращению крайне удивилась:
— Надо же… Выжил? — басовито прогудела она.
— Могла бы предупредить о вспышке.
— Они непредсказуемы.
— Расскажи мне о кратере.
Она сгорбилась, сердито жужжа.
— Нечего рассказывать. Глубокая дыра. Туда упал обломок мертвого солнца. Песчаники говорят, он пробил внешнюю скорлупу на глубину нескольких уровней.
Исчерпывающий ответ. Ну, да ладно… Сам разберусь.
— Скажи, а нет ли у тебя веревки?
Эмма долго не могла взять в толк, о чем речь. Пришлось воспользоваться мысленными образами.
— А, — наконец поняла она. — Тебе нужна паучья нить? Было немного, да закончилась. Арахниды вымерли давно. Сходи к песчаникам, их норы по другую сторону кратера. Может у них есть?
Она насмешливо прогудела что-то нечленораздельное и добавила, видя, что я всерьез воспринял ее слова и собираюсь уходить.
— Не вздумай. Если не сожрут, то сделают рабом. Свет мертвого солнца давно лишил их рассудка. Живут одним днем. Наперед не заглядывают.
— Они настолько примитивны?
— Ну, раньше, еще до падения обломка, с ними можно было вести дела. А когда начались вспышки, песчаников как будто подменили. Злые стали и туповатые.
— А рабы им зачем?
— С едой плохо, — ответила Эмма. — Сам видишь, вокруг одни пустоши. Это раньше тут хоть что-то росло, а теперь биомассу приходится добывать в пещерах. Ну, к примеру, налет простейших организмов со стен соскрести, — это нелегкий труд, уж поверь.
Я невольно вздрогнул. Термины, которыми пользуется старушка, совсем не фэнтезийные. От кого она могла услышать слово «биомасса»? Хотя создатель этой локации вполне мог быть поклонником постапокалипсиса, к примеру. Антураж соответствует.
— Как же мне спуститься в ущелье без веревки?
— Не знаю. Думай. Покопайся в моих запасах, может найдешь что-нибудь стоящее.
— Почему ты добра ко мне?
Эммолгия ответила не сразу. Долго молчала, затем обернулась, сверкнув огромными глазами из-под своей бесформенной накидки:
— Нет никакого удовольствия прозябать тут. Не о такой жизни мечталось.
— Почему же не уйдешь? Ты ведь наслышана о других местах, раз знаешь про подземные уровни.
— Я боюсь, — призналась Эмма. — Хотела уйти, но не решилась. Без нейросферы второго шанса не будет.
— И ты отправляешь путников, типа меня, на поиски необходимого артефакта?
— Ну, да, — басовито прогудела она. — А что мне остается делать? Страх неприятен, но его не побороть. Когда у меня была нейросфера, о многих вещах вообще не думалось. Например, о бренности всего сущего.
— То есть, раньше ты могла возрождаться, а теперь нет?
— Ну, да.
Странная локация. Похоже ключевой НПС только что выдала мне задание, но системных сообщений о его получении и условиях выполнения не появилось, да и в «дневнике путешественника» ничего не отображается.
— Раньше было веселее и проще, — Эмма неожиданно разговорилась. — Мы исследовали другие миры, рисковали, состязались, враждовали и дружили. Пока не случилась катастрофа. Многие лишись своих нейросфер, ушли в небытие, став тенями. Свет мертвого солнца натворил множество бед.
Так, уже интереснее!.. Снова загадочные тени?!
— А как это — быть тенью? — вырвалось у меня.
— Будто сам не знаешь! — фыркнула Эмма. — Вне времени нет жизни. Есть только неодолимая жажда вновь обрести тело, но лично я не завидую тем, кто достаточно обезумел, соглашаясь на любую форму воплощения. Тебя может переместить в оболочку настолько чуждую, что даже представить страшно. Без нейросферы всем правит случай. Эй, а ты действительно ничего не помнишь?
Зная, что она читает наиболее яркие мысли, я не стал лгать.
— На самом деле мне многое непонятно. О нейросферах я слышал, но толком ничего не знаю о них.
— Поврежденная матрица сознания? — предположила Эммолгия. — Сочувствую. А эта форма воплощения тебе не противна?
— Нет.
— Ну и то хорошо. Когда не помнишь, кем был раньше, легче принять новую ипостась. Жизнь с чистого листа — не худший вариант, поверь. Правда оболочка у тебя какая-то тщедушная. Не потянешь подземелья. Сгинешь. Так что можешь остаться, — песчаники древней защиты побаиваются, потому большинство помещений пустует.
— Прятаться? Нет, это не по мне. Я все же попытаюсь спуститься в подземелья.
— Ну как знаешь. Если найдешь нейросферу, — обязательно принеси. Поверь, я в долгу не останусь.
— Конечно принесу, — я не стал заранее оговаривать награду. Среди различного хлама, собранного Эммой, точно нет ничего полезного, но она многое может рассказать.
— Вот и отлично. Да, кстати, если выживешь и сможешь добраться до «Затерянного города», запомни вот эту тональность, — она несколько раз повторила низкий басовитый гул. — Сможешь повторить?
— Попробую, — я надул щеки, напряг голосовые связки, стараясь скопировать звук.
— Неплохо. Может в прошлой жизни ты был Эммолгом?
— Понятия не имею.
Неожиданно в моем интерфейсе пискнул сигнал. Я быстро пробежался по вкладкам. Ага, дневник путешественника пополнился новой страницей. На ней изображена Эмма, ниже мигает пиктограмма записанного саундтрека и есть поясняющая надпись:
Эммолгия (древнее существо) передала вам код доступа к местам, где раньше жила и работала.
Глава 3
Неопознанная локация…
— Ужинать будешь? — Эмма снова развела огонь. Запахло дымом и чем-то кисловатым.
— Нет, спасибо, — отказался я. Идентификация по-прежнему не работает и отравиться при таком раскладе проще простого.
— Брезгуешь? Это всего лишь протеиновый бульон. Не очень вкусно, но питательно.
Откуда она берет такие словечки? Уж не из моей ли головы?
— Не брезгую, а опасаюсь, — глупо кривить душой в присутствии эмпата. — Вот воды наберу и, если не возражаешь, взгляну, что у тебя есть интересного, — я кивнул в сторону груды разного треша.
— Смотри, не жалко. Но «паучьей нити» там точно не найдешь.
Через некоторое время Эммолгия поела, и куда-то собралась. Искоса посмотрев на меня, она что-то сердито пробурчала и вдруг скинула лохмотья.
Ничего себе! Да она вся с ног до головы закована в черную хитиновую броню, скорее всего природную. Не понимаю, зачем ей вообще одежда?
— Ночью зацветает лунный аммаон. Попробую собрать немного нектара, — глянцевитые сегменты на спине Эммы сдвинулись в стороны, обнажив две пары жестких полупрозрачных крыльев. Летала она так себе, медленно, шумно, как очень крупный жук. В просторном помещении сразу стало тесновато, а костерок под напором ветра взвихрился искрами. Кругами набирая высоту, Эмма добралась до отверстия в своде и исчезла из вида, взобравшись на следующий этаж древней постройки.
Ее способность к полету навела меня на неожиданную мысль.
Надо проверить, адекватно ли работают инструменты «резчика магических рун»?
