настила, свесив ноги.
— Да, — уверенно ответила она. — Мы для него… Даже не начинающие. Младенцы.
— Ну, спасибо, добавила уверенности, — нахмурился Джон.
— Это хорошо вообще-то, — с легкой иронией произнесла Скарлетт. — Если сильный воин умеет обучать, ученики тоже будут сильными.
— Интересно, а когда мы в Ракш пойдем? — произнесла Алиса. — Или нас сначала будут в Симплексе гонять?
— А зачем тебе так надо в Ракш? — спросила Скарлетт.
— Ну, так я же сюда именно для этого приехала, — ответила Редверс. — Побегать я и дома могла.
— А дома у вас быть такие… э-э сила место? — спросил Олег Юсупов.
— В Японии они самые сильные, — добавила Мария Юсупова.
Она по-английски говорила хорошо. Даже слишком хорошо, словно книгу читает.
— Для небольшого клана можно и слабое место, — ответила Алиса.
— Когда ты уже свою ауру развила, то да, — серьезно ответила Скарлетт. — А вот учиться лучше в самых сильных местах.
— Странно, — Редверс села. — А почему об этом не пишут тогда?
— Потому что тогда… м-м, говорить быть, что… — Олег Юсупов, очевидно, английский знал гораздо хуже Марии.
— Потому что еще лет семьдесят назад это тщательно скрывали, — заговорила Алена Юсупова.
И ее английский оказался ничуть не хуже, чем у сестры.
— Да, это скрывать, — кивнул Олег. — И сейчас… Много раз. А раньше… война за место.
— Ого, — задумчиво произнесла Алиса. — Тогда хорошо, что сейчас… сейчас, а не раньше.
В этот момент Скарлетт встрепенулась. Склонила голову набок.
— Чувствуете? — негромко произнесла девушка.
Олег Юсупов ничего не сказал. Но сощурился.
— Как будто гроза собирается, — произнесла Редверс и посмотрела на небо, по которому бежали белые облака.
В этот момент из здания напротив главного буквально выпорхнула женщина. В этом красно-белом японском ритуальном одеянии.
— О, куда это Сидзу так рванула? — недоуменно произнес Джон Аркур.
Мария на это фыркнула. Парни… Ясно же, почему именно Сидзу так запоминается всем мужикам.
— Чего это они? — удивленно произнес Конрад Охман.
А из дома, на энгаве которого они сидели и из дома напротив, отовсюду, стали сбегаться люди. Именно сбегаться. И быстро, словно солдаты, выстроились в линию.
— Похоже, приехали какие-то старшие, — произнес Джон. — Причем сильно недовольные.
* * *
Кицунэ учатся в институтах. Водят машины, освоили компьютеры и телефоны. Уже давно они не запираются в своих замках, как в монастырях, не носят маски. Рассказы про злобных аякаси-лисиц уже давно перешли на страницы сказок. Но все же кицунэ не перестали быть, собственно, кицунэ. То есть злобными, мстительными и крайне опасными существами (а многие скажут, тварями и будут правы), сойтись с которыми на узкой дорожке чрезвычайно опасно даже для воинов кланов.
Жесткая иерархия в стаях, а потом в кланах кицунэ — это не желание хвостатых лисиц самоутвердиться (точнее, не только оно). Главы лисьих кланов прекрасно понимали и понимают, кто у них в подчинении. Поэтому раньше в кланах кицунэ была не просто жесткая, а жестокая дисциплина, при которой подчиненный был в статусе практически раба. И этой иерархии лисиц не надо обучать, место в системе подчинения определяется личной мощью. И чистые боевики в иерархии никогда высоко не котировались.
Так что кицунэ всегда четко знают, кто выше, а кто ниже. Да, сейчас уже не столь жестко все это, нижестоящей кицунэ не нужно, например, стоять на коленях и в поклоне все то время, пока она говорит с вышестоящей. Все-таки нравы немного смягчились. Точнее, ушел тот формализм, который лисицы переняли у самурайских родов. Но дисциплина не стала менее жесткой. Если позволить кицунэ делать все, что им в голову взбредет, то обычные люди и воины кланов очень быстро ощутят, что легенды про лисиц появились совсем не на пустом месте.
И всегда самой главной у кицунэ считается та, у которой больше всего хвостов. А хвост — это квинтэссенция силы, духа и опыта. Нельзя стать хвостатой сразу от рождения. Но и возраст не гарантия обретения статуса. Но если хвост есть, то лисицы это чувствуют. Чувствуют и ведут себя соответствующим образом.
Внешне клан кицунэ может быть устроен по разному. Часто бывает так, что самая главная лисица, сайко, вообще не показывается посторонним. Не менее часто главная всегда впереди. Это уже зависит от характера. Но лисы «в норе» четко знают, чьи приказы не обсуждаются.
Именно поэтому, когда в поместье Кагори ощутили ауру Мию-сама, то началось активное движение. Поэтому Сидзу, одна из самых сильных боевых кицунэ, едва почувствовала Старшую, бросила все и побежала наружу. Да, виновницей была бакэнэко… Но спрашивать Себунтеру за беспорядок будет именно со своей, с той, кто позволила всему случиться.
Поэтому же Томомунэ Сейджин сейчас в поместье отсутствовал. Хитрый старик прекрасно знал нрав кицунэ. Знал, что в момент, когда главная лисица наводит порядок, посторонним, да еще и в чем-то виноватым, рядом лучше не находиться…
… Затихли звуки. Во двор поместья, не спеша, вошла женщина в черной-красной юкате. Она буквально шествовала, не торопясь, ее длинные волосы слегка развевались, но ветра при этом не было. Даже Сусаноо не смел сейчас вмешиваться. Только Аматэрасу бесстрастно смотрела на происходящее.
Кагори Мию подошла к Сидзу, которая, сидя на коленях, склонилась к самой земле.
Для человека, обычного человека из двадцать первого века такие моменты покажутся унизительными. Но сейчас во дворе поместья не было обычных людей. И ни у кого (кроме европейцев) даже мысли не возникло, что Мураками Сидзу унижается.
Обычный человек в этот момент, скорее всего, вообще потерял бы сознание от этого чудовищного давления ауры главной кицунэ. Или сошел с ума и это не фигура речи.
Все, находящиеся в поместье, синхронно склонились в поклоне. Силу нужно уважать. И тут дело не в страхе, а именно в уважении. И это очень трудно объяснить не погруженным в этот мир. Сидзу сейчас прибежала не из страха физического наказания. А из страха оказаться ненужной, лишней. Сидзу, парадокс, хотела побыстрее получить наказание.
— Ты слишком увлеклась, Яисэ, — прошелестел голос Мию-сама. — Ты поддалась своей сущности.
— Да, Себунтеру, — глухо произнесла Сидзу.
— ОПЯТЬ, — со значением произнесла Мию-сама.
— Да, — Сидзу склонилась еще ниже, коснувшись лбом земли.
— Ты слишком долго жила сама по себе, — продолжила главная кицунэ.
