Меня привлек необычный зуд в ладони, помеченной функцией. Сотня мелких иголочек покалывала ладонь — хотелось цапнуть ногтями и расчесать до одури, закатывая глаза от наслаждения. Ощущение не слишком приятное. Я потряс кистью, хлопнул ей по стене, подняв легкую взвесь. Зуд усилился. В порядке эксперимента сдал назад — почти на исходную, к створу. Догадка оправдалась — покалывания ослабли до едва заметных. Значит функция, как ее назвал сенс, реагировала на что-то впереди. Предупреждала? Торопила? Над расшифровкой невербальных сигналов еще предстояло поработать. Скупо усмехнувшись, я зашагал вперед. Дорога одна и мысли о выборе лишь фикция, загрязнявшая сознание.
Метров через тридцать коридорной скудности, аккурат у замеченных ранее плафонов, сигнал вышел на пик. Хотелось отхреначить кисть, прям отгрызть, урча от удовольствия, чтобы снизить накал и подарить нервам толику покоя. Но сдержался в преддверии очередной проблемы.
Меж плафонами картинка пространства поплыла легкой рябью, точно поперек коридора воткнули стекло на весь объем и плеснули водой. А за ним продолжение того же коридора, но образ темный и смутный, в чем-то неправильно искаженный.
Для начала я ткнул преграду лопаткой. Впечатление, что ударил по скале. Диссонанс в мозгу возопил о яркой нестыковке. Рябь воздуха реагировала с основательностью монолита, говоря о непреодолимости барьера. А вот легкое зеленоватое свечение, окутавшее ладонь с инсталляцией, говорило об обратном. Вновь два и два — простое действие… Давя сомнения, я упер ладонь в воздушную хмарь. Чуть надавил…
Под пальцами знакомое тепло, грозившее быстро перерасти в жар. Но пленка непонятного явления упруго поддалась — точно продавливаю жирок непомерной туше. Организм реагировал сносно — хрящи не лопались, мясо не слезало кусками, кровь послушно ласкала вены… Надавил сильнее. Зелень от ладони поползла в стороны, превращая барьер в кусок колыхавшейся изумрудной тюли.
Пальцы жгло, метка на тыльной стороне кисти пульсировала оргазмической болью. То есть мне нравится — осознал вывод и принял. Всегда приятно открывать новые грани бренного тельца, которые не спешат тебя убить.
Тихо хлопнуло. Мельтешение воздуха порскнуло в стороны и по центру гипотетическим овалом с мой рост проступил обычный вид на продолжение коридора. Считай по наитию справился с проблемой, но хотелось бы чуть больше контроля над ситуацией. Потому как коридор впереди не являлся продолжением текущего бетонного конструкта. Каменная кладка, осклизлая и старая, россыпи щебня, клочки мха. Походило на стык двух совершенно разных коллекторов — отрыжка больной воли проектировщика. Полная необъяснимость, очередная строчка в пухлом списке, по которому собирался получать ответы со свихнувшегося мира.
Я осторожно ступил в проход. Носком ботинка подцепил пару замшелостей, подвинул. Реакции ноль, только шорох. Тоннель впереди плавно изгибался и за поворотом притаился источник света, судя по отсветам на стенах. Там же притаилась и разлагающая плоть — в нос шибануло амбре, которое ни с чем не спутать. Мертвечина… Кишки чуть скрутило, что вызвало во мне легкое удивление. Отвык, Джимми, отвык…
Перехватив лопатку, чтобы сподручней нанести удар при необходимости, двинулся вперед. Запах уже подвыдохся, мертвец случился далеко не вчера, но сам факт инцидента подразумевал опасность. Через несколько минут, за поворотом, увидел источник.
Мужчина в брезентовой рванине сломанной куклой лежал у технической лесенки, ведущей к полуприкрытому люку в потолке, откуда сочился тусклый болезный свет. Нервишки радостно взбрыкнули — неужто выход… Лесенка с виду крепкая, метра на четыре… Но сперва труп.
Вблизи жмур выглядел совсем плохо — гнилая плоть, белесые личинки, кожаный мешок, набитый отходами. Одежда — хлам, изгваздана в ноль. На шее и правом предплечье рваные раны. Я лопаткой чуть развернул тело, присмотрелся… Не показалось, мужичка погрызли и судя по прикусу, это сделал человек. Любопытный коленкор… Я посмотрел на люк вверху — а стоит ли вылезать… Следующим заметил небольшой рюкзак — под левым боком трупа. Уже теплее.
Беглый осмотр вызвал сомнительные чувства, но в моем положении любой довесок в плюс. В потрепанном рюкзаке обнаружилось три пищевых брикета в остатках фабричной упаковки, фирму узнал, сгодится. Четыре спички в перемазанном буром коробке, два бинта и выцветшая фотография с лесным пейзажем, криво подписанная «пи…ж». Снимок выкинул, остальное записал на баланс — чувствовал, что в последующем мне понадобится любая мелочь. Слишком странное окружение на минимуме информации.
Без раздумий переложил пластиковые бутылки в рюкзак. Планшет оставил у трупа, а запасной комбинезон продел через лямки. Судя по рванине на мужике, одежда в дефиците. Жаль не нашлось запаса воды к пищевому концентрату…
— Не жадничай, Джимми… — Я оценил крепость лесенки и задрал голову, изучая полумесяц света в люке. День, вечер? Освещенность приглушенная, без суточной изюминки. Лично я предпочел бы сумрак, будучи на потенциально враждебной территории, где человеческий прикус остается на податливом человеческом мясце.
Пора. Мышцы подрагивали от напряжения. Нервы шалят, да и усталость сказывается…
Четыре метра я одолел в один заход и осторожно сдвинул крышку люка. Тихо… извне сочилось безмолвие. Толика горького запаха…
Высунулся, бросил взгляд по сторонам, готовясь сорваться в падение при угрозе… и охренел.
Я ошибся.
Глава 3
Если верить глазам, а повода не верить упорно не находилось, пребывание под землей затянулось. В порядке бреда я предполагал, что неведомое задержало меня на часы, возможно, дни…
Остовы и обломки. Несколько многоэтажек, рассеченных клиньями обрушившихся перекрытий, осколки быта, скалившиеся замшелыми деталями. Черные провалы под грудами камней и редкие чахлые деревца среди черновато-серых разломов. Ржавая арматура, задрапировавшая проходы в лабиринты панельных обломков. Щепа и гниль. Растений на удивление не много — больше непонятного сухостоя и плетей иссохших растительных волокон. Приземистые обвалы пары магазинчиков, опознанных по обломку вывески с едва читаемой надписью «… Джинсы». Остовы машин серди вздыбленных тротуаров — точно полопались огромные подземные волдыри. Ржавый металл — иссеченный временем. Легкая поземка мела вдоль каменных россыпей, заглядывала в провалы… Но звук едва слышен. Неясный шепоток мертвого пространства.
Я неопределенно повел рукой, на секунду перекрывая чумовые виды, выдохнул и рывком выдернул себя из люка. Плюхнулся на край, прижав задом пожухлый дерн, замешанный на мусоре. Две минуты, могу позволить себе только две… А в мозгу звонкое эхо и редкая бессмыслица.
Необходимы четкие факты, чтобы прийти в себя… Поджимай и закручивай, сучья извилина. Небо… Взгляд вверх не принес облегчения. Ровный жемчужный фон с щедрыми наплывами густой серости. Солнце не просматривалось — источник света присутствовал желтоватым свечением атмосферы. Я не физик, но тоже проникся… Температура смазана — жара нет, теплые токи бессистемно сменяли наплывы холода. При этом движение воздуха минимально. Напрягало отсутствие ярких звуков, отчего складывалось впечатление пребывания в огромном пустом зале, набитом застарелой рухлядью.
Еще минута…
Головой хоть завертись. Ни одной знакомой детали, даже с учетом разрухи. Меня вынесло на руины города, но где именно… и спустя сколько? Пожалуй, главный вопрос. Разум голосовал за десятки лет и ему насрать на надежды. Но инфраструктура еще достаточно различима, чтобы глаз цеплялся за знакомые образы. А там глядишь, отыщутся и ответы…
Я вдохнул полной грудью. Пахло затхлостью, немного горечью… Обоняние пасовало. Итоги оценки малоутешительны — две минуты истекло, а облегчения не наступило. Пришло осознание потери — в самом общем метафизическом плане… Благо из родни мне терять некого, тетка, у которой в свое время нашел пристанище, умерла год назад. Годри… Ему в плюс, умер не беспомощным болезным мясом, а в катаклизме.
