с которыми я не желал расставаться, да и не расставался, я накинул свой любимый старенький плащ – чёрный с остатками серебристой могущественной вышивки, и вышел из дома. Моё жилище стояло обособленно, но к нему (или от него) шла, извиваясь, хорошо протоптанная извилистая тропинка. Однако нынче она мне была ни к чему. Я плотно прикрыл глаза и сделал несколько шагов вперёд, пока не ощутил, что ноги пытаются ступать по отсутствующей земле. Смешно, давным‑давно у меня и стало получаться уходить и входить в миры, не тревожа их не то, что землетрясением, но и шевелением травинок. Я научился быть незаметным гостем. Вот только избавиться от визуализации неких ступенек или ворот в никуда я до сих пор мог исключительно в одном случае – позволяя себе созерцать обратную сторону век.
Всё-таки сколько ещё во мне живёт человеческого!
Междумирье встретило меня трепетным ветерком. На самом деле в этом месте не могло быть ветра, но ласку этого пространства мне довелось ощутить так, как хотелось. И, отвечая на нежность взаимностью, я искренне и тепло улыбнулся царящему вокруг непроглядному мраку. В тот же момент под ногами образовалась едва мерцающая серебром дорожка – ещё один подарок междумирья моим привычкам. А затем тропа раздвоилась, растроилась и молниеносно превратилась в тысячи тысяч дорог. В их отблеске мрак местами поменял оттенок, собираясь в фиолетовые облака, принимающие порой формы диковинных существ.
«Куда ты хочешь идти? Я покажу тебе любой путь! Я сделаю для тебя всё, мой Странник! Только продолжай идти и желай идти!» – журчал во мне отголосок не моих мыслей.
– Направь меня к миру Фантазии. Говорят, мне там понравится.
Я говорил вслух, как будто междумирье и правда могло быть собеседником. Но что поделать? Мы были очень разными: пространство без границ и его путник. И всё же друг без друга мы не могли существовать. Я, во всяком случае, не мог.
Мой взгляд уловил как искорки на одной из дорог стали мерцать как-то притягательнее, и я направился туда. Попутно и подмигнул стоящей неподалёку призрачной деве. Она ожидала, что я попрошу у неё помощи, как если бы не знала – Странник и сам завсегда придёт туда, где желает быть. Различные потоки энергии, не нанося мне ни малейшего вреда, проникали через моё тело и уносились течениями сил. Тьма и свет одинаково позволяли делать мне шаг за шагом. И ощущая себя столь уютно, как в материнской утробе, я и сам не заметил, как передо мной возник бьющийся в агонии смерти мир.
***
Пожалуй, с этим миром произошло тоже, что и с миллионами других до него. Так часто бывает, что творец из-за чего-то совершает фатальную ошибку, а после вместо аккуратного сворачивания проекта не желает признавать очевидное. Многие в слепой надежде предпринимают суетные всевозможные попытки для исправления просчёта. И, стоит сказать, некоторые действительно меняют положение дел. Однако большинство лишь усиливает своими действиями крах и гибнет. Уже никем неуправляемая энергия разрушает связи, буйствует в попытке найти выход. Подчинить её стороннему наблюдателю практически невозможно. Остаётся только дожидаться конца агонии, чтобы позже из милости своей, когда собранная твердь окончательно перестанет дышать, обратить в прах безжизненную глыбу бесценных элементов созидания и освободить тропы междумирья от мусора. Но с сей планетой подобное произошло бы ещё не скоро, а мне «пожирать» её энергию нужды не было. Поэтому я с прискорбием посмотрел на огненно-красные реки, едва различимые под плотной дымовой завесой, и в очередной раз дал зарок не изображать из себя творца.
Хотя, кто знает, вдруг через несколько тысяч лет мне и захочется опробовать на себе эту долю?
… Бедные жители моего мира.
Улыбка сама собой возникла на моём лице, но на самом деле я был расстроен. Междумирье не привело меня к Фантазии.
«Подожди», – шепнул мне на ухо ласковый ветерок.
Кроме как «ждать», делать мне действительно было нечего. Не возвращаться же обратно да искать призрака, чтобы уточнить последние координаты творения Спящего Бога? Тогда приятнее просто зайти в свой дом, накрепко запереть за собой дверь и продолжить написание мемуаров. Они ведь действительно увлекли меня!
Хотя, что мешает мне продолжить записи прямо здесь?
Не знаю, имелся ли во вселенных ещё хоть один безумец, способный на подобное, но я устроился поудобнее и приготовился к длительной писанине в самом непригодном для такого занятия месте. Междумирье дышало опасностью. Его тропами ходили только отчаянные и сильные маги, боги или иные, ещё более могущественные существа. Оно могло в любой момент вместе с потоками энергий унести жизнь своего гостя.
Но я не чувствовал себя гостем. Не был и хозяином. Мне было просто хорошо здесь.
Как дома. И даже чуточку лучше.
– И зачем я только с тобой поехал? – мрачно буркнул бог да зевнул во весь рот, даже не прикрыв зев ладонью.
От хранителя мира так сильно несло перегаром, что ноги его гнедого жеребчика тут же подкосились. Арнео стоило постараться некоторое время вблизи живых существ не дышать… или хотя бы научиться как можно реже выдыхать воздух!
– Ты сказал, что тебе тоже в Ингшвард, и сам предложил отправиться в путь вместе.
– Но не с первыми же петухами!
– Первые петухи давно отпели.
– А кто тогда так голосисто вопил «ку-ка-ре-ку» на фоне восходящего солнца?!
– Это кричал будущий бульон сэра Горта, желая избежать судьбы.
– Избежать судьбы, – нащупав в одной из седельных тощих сумок сухарь, Арнео грустно уставился на чёрствый хлеб и, подумав, скормил его своему коню. – Почему ты меня не отговорил?
– Я начал отказываться. Настойчиво, между прочим. Но ты сказал, что отлично ладишь с гномами, и с тобой они пропустят меня через свой город. А, сам знаешь, это кратчайший путь до любого Ингшвардского порта.
– Я серьёзно так и сказал, да? Именно через Грах’морннор?!
– Да! – звонко подтвердила бодрая и жизнерадостная Элдри. – Только ты ничего не успел рассказать про него. Взял с Морьяра слово не отправляться в дорогу без тебя и так и уснул за столом. Расскажи хоть сейчас, ну, пожалуйста!
– Вот блин горелый!
– Ты же отлично владеешь магией, – с укоризной покачал головой я. – Зачем напиваться до беспамятства? Зачем так издеваться над своим организмом?
– А какой смысл пить вино и не хмелеть? – хмуро задал свой вопрос бог.
– Хм? В том, чтобы не попадать в такие вот ситуации?
– Иди ты! – буркнул себе под нос Арнео, прежде чем замолкнуть. Но через пару минут
