раз, не дайте татю уйти от справедливой кары!» — и после этих слов из леса выскочил огромный серый волк, который в несколько прыжков настиг негодяя и перегрыз ему глотку!
Завершив рассказ, я осмотрел слушательниц, которые находились в состоянии восхищения, граничащего с экстазом. Кажется я немного переборщил, но Бела так на меня смотрела… и подростковые гормоны постарались не на шутку. Несмотря на мой почтенный возраст и отсутствие мужской силы в этом, ещё совсем юном теле, эта великолепная женщина действует на меня одуряюще. С усилием оторвав взгляд от хорватской красавицы, я перевел его на Свету и немного опешил — в её зеленых глазах светилось столько страсти и обожания, что ещё немного — и этой энергии хватило бы для взрыва новой вселенной. Приятно конечно, но завтрашним вечером мы расстанемся, и я больше никогда её не увижу, хотя, наверное, ещё долго буду вспоминать эти изумрудные глаза и белоснежные волосы. Да обеих буду вспоминать.
Из оцепенения слушательниц вывел крик бабки Рады:
— Хватит там языками чесать, идите есть!
Женщины рода поднялись с земли и пошли к столу, а Бела и Света направились в сторону своих землянок — им места за столом рода Крепов не было. Мужики работали далеко в поле, на обед в деревню не приходили, поэтому за столом из представителей сильной половины человечества присутствовали только я, дети младше девяти лет, да ещё дед Гуня — хромой и беззубый старейшина нашего рода, который выполз из землянки, только когда услышал приглашение к обеду. Главным и единственным блюдом сегодняшнего дневного приема пищи была ржаная похлебка с добавлением репы, грибов и небольшого количества сливочного масла. Вообще летом здесь мясо употребляли довольно редко — поросенка забивали примерно два раза в месяц, иногда получалось подстрелить зайца, который в таком случае шел в общий котел и на одного человека доставалось только понюхать и помечтать. Основным же источником белковой пищи были молочные продукты и горох, а у нас в роду моими стараниями последние два лета к ним прибавлялась и рыба. Мясом объедались в основном осенью и в начале зимы, когда забивали лишний скот по причине сложностей с заготовкой кормов.
Плотно поев, я отошел в сторону и в тени раскидистой ивы улегся на травку — теперь-то, надеюсь, у меня получится отдохнуть, а то ни минуты покоя — то одно, то другое. Мои надежды оправдались, мне больше никто не мешал, и вскоре я задремал.
Мужики, как обычно, вернулись в деревню за пару часов до заката, однако, хотя им уже и было вкратце известно о моей стычке с людоловами, меня сразу не стали мучить вопросами, а сначала сели за стол, поужинали и лишь потом завели разговор о моих кровавых приключениях. Им я тоже поведал версию о своей эпической победе при непосредственной помощи богов. Некоторые из слушателей косились недоверчиво, но ворох окровавленной одежды и куча трофейного оружия выглядели вполне убедительно. К тому же мои родичи скорее были готовы поверить в помощь богов, чем в то, что тринадцатилетний пацан, пусть и хорошо развитый для своего возраста, самостоятельно укокошил пятерых вооруженных мужиков.
— Ну раз это случилось по воле богов, то значит нельзя Скора наказывать, нельзя его изгонять, а то разгневаются на нас за это боги! — радостно заявил по завершении рассказа мой отец Тихомир.
Ого! Неожиданный поворот!
— Нет, — я горестно вздохнул и опустил голову, — Мне ведь часто снились сны, как я участвую в войнах и сражениях — видно боги такой путь для меня избрали, а сегодняшний бой это знак, что что я должен уйти в другие земли, чтобы защищать правое дело.
— Угу, — тяжело вздохнул отец, опустив плечи, — Стало быть, ты сам хочешь уйти?
— Мне не хочется покидать вас, но чувствую, что такова божья воля — должен я оставить род и племя, да уйти в дальние страны, — смиренно ответил я, подняв глаза к небу.
— Ну раз такова воля богов, сын, то так тому и быть, — горестно вздохнув, согласился отец, — Завтра, стало быть и тризну устроим.
На следующее утро, после завтрака, я достал из ручья сапоги, напихал внутрь соломы и оставил сохнуть в тени деревьев. Затем взял высохшие после стирки штаны и разрезал их на квадратные куски — поручилось три пары портянок. Далее я собрал трофеи, отложенные для продажи, и отправился в деревню голяди, как славяне называли местных аборигенов за то, что те в теплое время года предпочитали обходиться минимумом одежды. Сами они называли себя ягами.
Деревня хозяев местных лесов находилась в паре километров от нашего поселения и по знакомой тропинке я добрался до неё за полчаса. У самой деревни меня встретил Атида — старший охотник рода.
— Доброе утро! — поздоровался я с голядином, с которым, как и все Крепы, был неплохо знаком.
— Приветствую тебя Скор, я ждал тебя, боги сказали, что придешь, и вот ты пришел! — любят местные некоторую театральность, тут уж ничего не поделаешь, ведь не надо быть семи пядей во лбу, чтобы догадаться, куда я понесу трофеи сбывать.
— Да, Атида, вчера по воле богов многое произошло, и я хочу рассказать тебе об этом.
Охотник развернулся в сторону деревни и жестом поманил меня за собой. В селении он усадил меня за стол и одна из девушек, из одежды на которой была только короткая набедренная повязка, поставила передо мной нехитрое угощение — печеную половину тушки тетерева и чашу с квасом. Вторую половину птицы девушка положила перед Атидой. Обнаженное девичье тело магнитом притягивало взгляд, и я невольно проводил девушку глазами, отметив про себя, что фигура у неё великолепна. Охотник, заметив, куда я смотрю, гордо произнес:
— Это Кальяна, моя дочь, сама красивая девушка в племени, если хочешь, отдам её за тебя!
Неожиданно, вот же ситуация! Надо аккуратно вывернуться, чтобы не обидеть, а то за трофеи цены хорошей не даст.
— А у неё что, нет жениха? — спросил я охотника, раздумывая над ответом.
— Женихов полно, — пренебрежительно махнул рукой Атида, — Но никто из них не может похвастаться тем, что убил пятерых противников в одном бою.
Продолжая размышлять над ситуацией, я отломил ножку от тетеревиной тушки и принялся медленно её обгладывать.
— Твоё предложение очень лестно, — произнес я, проглотив мясо, — И твоя дочь очень красива, но боги мне указали, что я должен покинуть эти места, и уже сегодня вечером я ухожу.
— Ну так и уходи, — согласился со мной охотник, — Отправим вас
