всё было оборудовано специально для этого дела. Посреди стоял массивный стол в строенными в него ремнями. Именно на этом столе сейчас и лежал захваченный мной человек. Совершенно голый и местами, покрытый кровью.
Очумелые глаза таращились так, словно вот-вот должны были выскочить, а во рту торчала тряпка.
— Голосил слишком сильно, пока вы сюда добирались. — пояснил. Уж, вытирая окровавленной тряпкой какие-то страшные приспособления, явно предназначенные для пыток. — И если решит, снова так себя вести, то придётся принимать более серьёзные меры. Жаль, что язык нельзя отрезать, не сможет нам ничего сообщить в этом случае.
Что-то Уж теперь не казался таким добряком. В этом месте он кардинально изменился. Превратился в маньяка, что заполучить очередную жертву, и наслаждается её мучениями. По крайней мере, выглядело всё именно так.
Надеюсь, что это такая игра, специально для пленника. Судя по всему, она отлично себя показывает.
— Этот Тигр оприходовал вас, даже не прикоснувшись? — спросил Пиявка.
Пленник что-то замычал и принялся старательно кивать. Правда, его положение позволяло лишь бить себя подбородком по груди, что выглядело довольно забавно.
— А сейчас я вытащу кляп и мы спокойно поговорим. Мой коллега ненавидит шум, поэтому, может, немного вспылить. А пока меня не было, ты уже успел убедиться, что бывает в этом случае.
Пиявка говорил невероятно спокойно, совершенно не соответствуя тому образу, что сложился у меня. Войдя в допросную, люди из первого отряда резко поменялись местами.
— Надеюсь на понимание с твоей стороны и на правдивые ответы. Сейчас я надену свою маску и с лёгкостью смогу узнать, если ты начнёшь врать.
После этих слов Пиявка провёл по лицу ладонью и на нём появилась маска белой совы. Эти птицы всегда ассоциируются у меня с мудростью. И отчего-то я был уверен, что Пиявка не подходит для Совы. Можно сказать, что это во мне заговорил мастер. Но Антоновы считают по-другому, раз дали маску именно Пиявке.
Сразу проверил и убедился, что эта маска не была сделана отцом. Метка боли молчала. А вот Теневой шут смог определить маску Полярной Совы и то, что она каким-то образом сейчас воздействовала на всех, кто находился в помещении. Даже появилось предложение, воспользоваться силой Бриллианта Тишины. Но его действия хватит всего на несколько секунд, а ничего плохого я не ощущал, так что пока оставлю всё как есть.
Должно быть, эта способность связана с тем, что он способен различать ложь и здесь мне точно нечего бояться.
— А теперь повтори, что ты видел перед тем, как отключиться. Хотя стой. Начинай рассказывать с того момента, как к вам в руки попали маски.
Голос Пиявки звучал невероятно гулко, даже показалось, словно он ухает, как настоящая сова.
Кляп покинул рот пленника, он судорожно сглотнул и торопливо начал говорить.
— Я маленький человек, которому предложили немного подзаработать деньжат. — быстро затараторил пленник, периодически срываясь на всхлипывания. — Предложил один из старых товарищей, когда мы выпивали вместе. Сказал, что дело плёвое. Всего-то нужно, немного припугнуть пару человек. Говорил, что у него всё схвачено. Заплатят отличные деньги, практически за просто так. Только там ещё было условие, необходимо находиться в этих чудо-масках. Нам их выдали и показали, как надевать буквально за час до того, как выдвинуться на место.
То-то они совершенно не умеют пользоваться силой масок. Я уже подумал, что стал настолько хорош, а оказывается, что противники были ещё большими дилетантами.
Взгляд пленника метнулся от Пиявки к Ужу и обратно. Казалось, он пытается найти хоть каплю сочувствия в их жестоких глазах, но тщетно.
— Кто дал вам маски? — холодно спросил Пиявка.
Пленник судорожно сглотнул.
— Один… один человек. Назвался Валентином.
С каждым словом ему было всё труднее говорить. Губы дрожали, а по щекам катились слёзы. Взгляд метался по комнате в поисках спасения.
— Опиши его, — приказал Уж.
— Он… невысокий, худой. Рыжеватые волосы, зачёсаны назад. И говорил тихо, с хрипотцой. И глаз. Закрытый всегда и шрам на нём длинный такой, как будто от ножа.
— И всё?
— Рубашка у него была… Как у проповедника!
Пленник умоляюще посмотрел на палачей. Его трясло мелкой дрожью.
— Мы даже толком не знали, что должны делать! — выкрикнул он отчаянно. — Нас наняли просто постоять в засаде. Должны были припугнуть кого-то, если те появятся. Но нам даже не сказали, кто это будет и зачем это надо, единственное, что дали знать — эти люди тоже будут в масках.
— Заткнись! — рявкнул Уж. — Думаешь кому-то из нас не плевать на твои оправдания?
— Что дальше? Куда вы должны были идти после задания? — продолжил Пиявка.
— На… на пристань у реки, — прошептал пленник, не поднимая глаз. — Западнее входа в столичные клоаки. Там нам должны были заплатить. К пяти часам.
Уж переглянулся с Пиявкой.
— За час до рассвета. Самое тихое время. Сомневаюсь, что кто-то будет их там ждать. Но мы всё равно должны проверить это место.
Я слушал их разговор, чувствуя, как во мне поднимается гнев. Этих людей просто использовали, они даже толком не знали, куда идут и зачем! И Лиса, выходит, убила невиновных. Как же низко пал тот, кто использует людей в качестве живого щита.
— За поджогами стоят Катары, — спокойно сказал я, подумал, что они должны знать.
— Откуда такая уверенность? — прищурился Уж.
— У отряда Железного свои источники информации.
Уж хмыкнул в ответ, но кивнул.
— Нет у Катаров никого по имени Валентин. Тем более, проповедников. Кто-то со стороны, видимо. Подсуетились, чтобы замести все следы, — буркнул Пиявка и снова обратился к пленнику. — Дальше что?
Мужчина судорожно сглотнул и продолжил свой рассказ:
— Мы… мы заняли позиции в том месте, куда нас отправили. Потом раздались взрывы. Я хотел уйти, испугался, но мой приятель остановил. Сказал, если смоется хотя бы один, без денег останутся все. А потом появился вот этот.
Он бросил боязливый взгляд в мою сторону.
— Одного мы пропустили. Быстрый оказался. А он замешкался на миг, и мы накинулись на него. Думали, числом одолеем. Но он нас всех положил, даже пальцем не тронув. Просто засмеялся, а потом руку как будто в кипяток окунули, да сверху клеймо раскалённым металлом поставили. Боль невыносимая! Господа, я ведь говорю чистую правду, клянусь! Пощадите меня!
Я
