Ознакомительная версия.
– А сам никак?
– Ты ж у нас профи, тебе и карты в руки, – фыркнул мутант. – Когда я в силе был, с твоих мозгов считал, что такое экспресс-допрос. Да ну на фиг. Уж на что я к всяким зверствам равнодушен, но это уже точно чересчур.
– Хорошего дела много не бывает, – проговорил я, наклоняясь над раненым, по дрожанию ресниц которого было ясно – он уже давно пришел в себя, и сейчас имитирует бессознательное состояние, прислушиваясь к нашему разговору. – Оно, конечно, выглядит неаппетитно, зато это самый лучший способ быстро разузнать все, что нужно. Например, если ткнуть щепкой в свежую рану, и начать ее расширять…
– Не надо никуда… тыкать, – с трудом проговорил бармен, открывая глаза. – Я и так все скажу.
– Это хорошо, – кивнул я, мысленно пожав лапу мутанту, сообразившему, как нам быстро раскрутить барыгу на инфу. Хотя сволочь Фыф, конечно. Договаривались же, что не будет копаться у меня в черепушке. Ну да ладно, он сейчас почти инвалид, прощу уж ему прошлые прегрешения…
– И как же ты дошел до жизни такой? – поинтересовался я у раненого. – Свои же разделали под антрекот?
– Не… свои, – вытолкнул из себя бармен. – Чужой. Он всех убил…
– Что, один? – не поверил я. – Ты хочешь сказать, один человек грохнул больше дюжины крепких мужиков?
– Убил… Всех… Лицо железное… Он искал… какого-то снайпера… Сначала всех вырубил, покалечил… Двигался очень быстро, почти не видно его было… Потом подходил к каждому… и начинал медленно вспарывать брюхо… У него два ножа… Обоими орудовал… И пока взрезал, спрашивал: «где снайпер? Ты же знаешь, скажи мне. Он должен быть здесь…»
Бармен потом говорил что-то еще, но это был уже бессвязный бред серьезно раненного человека, которому жить осталось в лучшем случае до вечера. А я сидел на поваленном дереве и думал о своем ночном сне – почти забытом, но сейчас вдруг вспомнившемся очень явно, словно я и вправду стоял тогда возле могилы, глядя в горящие глаза сталкера с металлическим лицом.
Фыф повернул голову, внимательно посмотрел на меня.
– Что это за хрень?
Я пожал плечами.
– Без понятия.
И рассказал о своем сне.
Фыф почесал в затылке. И резюмировал:
– Однозначно хрень. Тебя и во сне, и наяву ищет какое-то тело с железной мордой, и ради этого валит народ пачками. Нет, конечно, те уроды свое получили за дело, но все равно…
Бармен вдруг закашлялся, в горле у него что-то булькнуло, на грудь изо рта плеснула кровь.
– Отходит, – сказал Фыф. – Все внутри отбито. Плюй, не плюй – финал все равно одинаковый.
Внезапно умирающий открыл глаза, в которых все еще плескалось угасающее сознание. Найдя меня взглядом, бармен протянул ко мне руку и прохрипел:
– Найди Касси… Она знает… Отомсти за меня и тех, кого…
Он не договорил. Кашель вновь сотряс его тело, отчего кровь обильно хлынула горлом. Тело забилось в агонии, и менее чем через минуту все было кончено. Фыф вздохнул, сделал лапкой какой-то странный жест.
– Вот и все, – сказал он. – Великий Атом создал жизнь, Великий Атом разрушил ее.
– Это точно, упокой его Зона, – задумчиво проговорил я. – Как он сказал? Касси?
– Типа того, – кивнул Фыф. – И если это не название электронно-вычислительной машины, то, скорее всего, женское имя.
– Забавно, – хмыкнул я. – Интересно, что знает эта машина или женщина, или еще что-то непонятное со странным именем. И где ее прикажете теперь искать?
– А я те чо, дельфийский оракул? – вылупился на меня Фыф. – Я-то откуда знаю?
– Ничего себе, – слегка удивился я. – И откуда ж такие познания насчет дельфийского оракула.
– Книжку читал старую, – слегка смутился Фыф. – Правда, там половины страниц не было, а остальные почти развалились от сырости. Мифы какой-то старухи, которую звали древняя Греции. Складно бабка излагала, жалко, что книга не полная.
– Да, могла бабуля, – усмехнулся я. Зная Фыфа, проще согласиться, чем рассказывать что да как. Потом вопросами замучает.
– А ты тоже читал? – насторожился любознательный мутант.
– Давно, в детстве, – отмахнулся я. – Уже ни черта не помню. Ну чего, пошли что ли к тому бару сходим. Может, найдем что полезное.
Хоронить бармена мы не стали – в Зоне эта роскошь только для товарищей-сталкеров, и то роскошь очень условная. Неглубоко зароешь – ночью по-любому мутанты по запаху найдут, откопают, и сожрут труп. Глубоко закопаешь – высока вероятность, что земля Зоны воскресит труп, и будет твой кореш таскаться по лесам и болотам в поисках свежих мозгов. Так что не хоронить, может, даже и лучше. Муты – лучшие могильщики, обычно через сутки от мертвеца ничего не остается. Да нам и копать было нечем, так что вопрос снялся автоматически. Нужные слова мы сказали каждый на свой лад, а насчет остального Зона сама позаботится.
* * *
Бар напоминал разгромленную лавку мясника. Повсюду кровь и разделанные туши. Не тела, а именно куски мяса, искромсанные вдоль и поперек. И вонь, какая бывает, когда из проникающих ранений брюшной полости выливается наружу содержимое желудков и кишечников.
– Ох ты, матерь, за ногу того железномордого и об стенку, – произнес шам, видавший многое и, тем не менее, впечатленный. – Зверина, блин, хренова, садюга бешеный…
– Это не садизм, – сказал я, внимательно рассматривая стены, изукрашенные следами фонтанирующей крови. – Скорее всего, это послание. Убийца как бы говорит: «так будет с каждым, кто встанет у меня на пути или посмеет ослушаться». В Зону пришло что-то очень темное и страшное. Один боец, пусть опытный в таких делах и экстремально быстрый, все равно не сможет такое наворотить даже очень хорошим ножом. Тут силища нужна нечеловеческая.
Я ткнул пальцем в труп, одним ударом распоротый от паха до горла. Края разреза были гладкими и абсолютно ровными. Значит, клинок рассек кишечник и грудину без малейшего сопротивления, словно они были бумажными.
– А еще он тебя искал, – задумчиво произнес Фыф, подходя к стойке возле входа, на которой, свесившись вниз, валялся труп охранника. Шам обогнул стойку, подошел к шкафу, распахнул дверь, и вновь почесал в затылке. – И ничего не взял. Даже твою «Бритву».
Действительно, оружие в шкафу осталось совершенно нетронутым. Никто из завсегдатаев бара просто не успел добежать до него. Мало того, даже охранник не смог дотянуться до своей кобуры, висящей у него на поясе, – отрубленная кисть руки валялась тут же, под стойкой. Я поднял ее, осмотрел разрез. Как и ожидалось, срезана одним ударом. Не отрублена, как, например, топором, с мелкими осколками кости в ране, а именно срезана, словно ее циркулярной пилой отмахнули. Такое возможно лишь при совпадении трех факторов – особый нож, неимоверная сила, и фантастическая скорость удара.
Ознакомительная версия.
