Грам сорвался с места и выскочил наружу в мгновение ока. Затем послышался его крик:
– Сьере граф желает завтракать!
И – счастливый рёв снаружи…
Сутки пришлось пролежать в кровати, потому что саури пырнула меня неслабо. Во всяком случае, последствия оказались хуже, чем мне по первости показалось, но не такие, как бы ей хотелось. Юрика ни на мгновение не отходила от моей койки, сидя рядом. Пыталась в меру сил развлекать меня, но по большей части молчала, лишь глупо хлопая своими ресницами и глядя на меня взглядом влюблённой коровы. Может, грубо звучит, но почему-то всё очарование девушки куда-то исчезло. Наоборот, с каждой минутой я всё больше тяготился ею. Саури сидела в своей клетке молча, хотя рот ей не завязывали. Лишь зыркала ненавидящим взглядом время от времени, понимая, что ничего хорошего больше не светит. Ладно. Посидит в подземелье башни, а там видно будет. Во всяком случае, если что со мной в Рёко случится – то и ей не жить.
На следующее утро я действительно поднялся, выставил всех, кто сидел со мной эту ночь, охраняя, наружу, задрал рубаху и посмотрел бок. Осталось лишь большое синеватое пятно, которое, впрочем, скоро рассосётся. Выругался, потом подошёл к клетке, упёр руки в бока. Саури просто полыхала злостью. Плюнь – и зашипит!
– Ты сделала самую большую глупость в своей жизни… – Говорил я на русском, не заботясь, понимает она меня или нет. – Я не хотел навредить тебе, как бы дико это ни звучало со стороны человека. Жила бы в замке, под моей охраной и защитой. Надеялась бы на то, что отсюда можно будет выбраться. А теперь – прости, дорогая. Я скоро уезжаю. Так что будешь меня дожидаться в тюрьме. Ну а перед отъездом…
Я ухмыльнулся так гнусно, как только мог, чтобы она не сомневалась, что её ждёт по прибытии в Парду… Самка забилась, но мне было плевать. Нарвалась сама! Вот и отвечай. Тоже сама… Одевшись, я вышел из шатра, вдохнул свежий тёплый воздух, нагретый тёплыми источниками. Хорошее место! Летом здесь должно быть красиво… Народ уже проснулся, позавтракал и ждал дальнейших распоряжений, потому что всю долину сервы уже пропахали и прощупали.
– Сьере граф? – Грам уже тут как тут. – Как вы себя чувствуете? Ничего не болит?
Успокаивающе машу ему рукой:
– Всё в порядке. Будто ничего и не было. Скажи людям, пусть пока отдыхают. А мы с тобой пойдём смотреть обломки.
Как я и ожидал, ничего ценного для меня в Малом Листе саури не нашлось. Куски металла, полурасплавленные обломки, обрывки проводов. Надо бы обшарить его тщательней, но вряд ли там что осталось ценного и целого. Иначе девчонка устроила бы нам кровавую баню, как только мы появились на горизонте. А вместо этого она пустилась в бега, дура. И я невольно притронулся рукой к метке на боку. Грам заметил жест, понятливо опустил на миг глаза.
Мы подошли к раскопу. Я набрал комбинацию, не обращая внимания на вытянувшихся по стойке «смирно» часовых, дождался открытия люка. Затем подтянулся сам и поманил за собой советника:
– Забирайся сюда!
Кое-как, с помощью охранников он смог перевалиться через комингс и оказаться внутри. Со страхом осмотрелся:
– Что это, сьере граф?
Я едва заметно усмехнулся:
– Дело рук человеческих. Поверь. – Набрал в грудь побольше воздуха, собираясь с духом: – Полезли…
Хорошо, что грузовые трюмы имеют свой выход. На крыше. А теперь – на боку. Я раскрыл створки, оказавшиеся почти на уровне земли. Повезло! Показал парню на ряды контейнеров, плотно забившие грузовые отсеки:
– Это всё вытащить и погрузить на сани.
– Понял, сьере граф! Будет исполнено!
– Вот и ладно. Идём дальше…
Оказавшись в двигательном отсеке, решительно рванул на себя дверцу инструментального ящика, откуда со звоном посыпались инструменты. От неожиданности Грам отпрянул, но, сообразив, что я стою спокойно, вернулся на место.
– Всё собрать до последней железки. Приставить охрану. За каждую гайку отвечают своей жизнью.
– Да, сьере граф!
– Кроме этих двух мест, больше никого никуда не пускать. А я пойду отдыхать.
– Вы себя ещё плохо чувствуете после ранения? – всполошился парень.
А что, хороший повод сачкануть…
В общем, дальше начался труд. Тяжёлый, но крайне необходимый для меня. Вытаскивали всё. Груз, те из деталей корабля, что были оторваны. Развинчивали и демонтировали всё, что можно. Кроме реактора, разумеется. И его систем. Благо он модульный. Но массивный куб был слишком тяжёл… Через три недели мы наконец смогли отправиться восвояси. Сани тяжело проседали в снегу, но люди были веселы – их ждали семьи и щедрое вознаграждение. А ещё воцарилась на удивление хорошая погода. Яркий, просто стерильный белый снег, полное отсутствие ветра, лёгкий бодрящий морозец и осознание того, что мне все-таки удалось сделать кое-что очень важное, а именно – отослать на родную базу сообщение по межпространственной связи. Впрочем, отослать – это одно. А вот получить подтверждение, да ещё заверенное подписью лучшего друга, – нечто другое! И потому у меня удивительно хорошее настроение, которое не портит даже скрючившаяся от холода фигурка замотанной в верёвки саури, клетка с которой подвешена между двух лошадей.
Меня догоняет лошадка Юрики дель Рахи. Девушка, подумав, решила вернуться в Парду вместе с нами, потому что сейчас оставаться в её полуразрушенном замке бессмысленно и опасно. Могут наскочить случайные грабители, или кто-нибудь из окрестных феодалов нагрянет с визитом, увидит, что одна, – изнасилует и убьёт. Или появится стая диких зверей… Так что выбор баронессы осознан и взвешен. Другое дело, что отчего-то всё моё влечение к ней ушло неизвестно куда, и её присутствие откровенно тяготит мою персону. Юрика же явно взяла курс на то, чтобы стать моей супругой. Ну а что обычно отпугивает мужчин лучше всего? Естественно, брачные узы…
– Сьере граф, вы хотите казнить это чудовище в Парде?
Отрицательно мотаю головой:
– Вовсе нет, баронесса.
Та удивлена:
– Тогда что?
– Будет сидеть в темнице. Для такой, как она, поверьте, это куда хуже смерти…
Юрика никак не может понять смысл моих действий. Делает очередную попытку:
– Но тогда как же оставить попытку убийства высокородного владетеля безнаказанной?
Снова терпеливо объясняю:
– Смерть для такой, как эта… самка… будет лишь избавлением от мук. А вот заключение в подземную темницу заставит молить о пощаде и мучиться всю оставшуюся жизнь. Подобные ей не могут жить без дневного света…
На меня смотрят удивлённые глаза, но я говорю истинную правду. Самое страшное для саури – не видеть дневного светила. Они быстро чахнут и умирают в страшных мучениях. Даже в космических кораблях враги делают иллюминаторы, чтобы можно было увидеть свет настоящих звёзд, а не изображение голограмм. Такая вот особенность их организма, который не может обходиться без ультрафиолета… Баронесса изумлённо округляет глаза, а я думаю, до чего же глупо она выглядит в этот момент…
