– Амулет хранится в Замке и будет храниться в нем вечно. Мы способны защитить свои сокровища! – Громовой голос великого магистра не оставлял сомнений, что решение окончательное. Но неожиданно для всех де Сент-Каре обратился ко второму посланнику, скромно стоящему позади советника и не проронившему в течение аудиенции ни единого слова: – У тебя есть что сказать, Сантьяга?
Все, кроме советника, повернулись к комиссару Темного Двора. Тот легко улыбнулся:
– Я разочарован, но не удивлен. Откровенно говоря я предсказывал подобное развитие событий, но, по крайней мере, мы вас предупредили. На моей памяти никто не отказывался от помощи, предложенной Навью. И никто не пренебрег советом князя. Вы – первый, де Сент-Каре, и все, что произойдет дальше, останется на вашей совести.
Поклонившись, навы с достоинством покинули зал.
* * *
Резиденция Вестника
Москва, улица Новый Арбат,
21 июля, среда, 00:46
Город спал. Обессиленная от жары Москва с наслаждением погрузилась в прохладу ночи, ее замершие улицы набирались сил перед новым днем, новой битвой с беспощадным летним солнцем.
Полночную тишину на проспекте Вернадского нарушило мягкое урчание. Массивные ворота Замка медленно распахнулись, и на сонную улицу выехал автомобильный кортеж. Белоснежный перехватчик ДПС и два черных лимузина быстро набрали скорость и помчались в сторону центра. Посланники Темного Двора возвращались в Цитадель.
Изображение удаляющихся машин подернулось рябью и стало терять четкость. Колдун резко взмахнул рукой над тоненьким фарфоровым блюдцем, на поверхности которого едва угадывался слой воды, и устало откинул со лба непослушные белые волосы. Картинка задрожала и пропала совсем.
– Дальше смотреть бессмысленно, – буркнул Любомир, глядя на присутствующих огромными ярко-зелеными глазами. – Великий магистр не отдал навам Карфагенский Амулет.
Присутствующие кивнули, но промолчали, ожидая, что колдун разовьет свою мысль.
Любомир же не торопился. Скрестив на груди маленькие, почти детские ручки, он выбрался из кресла и медленно прошелся вдоль огромного стола, заваленного многочисленными фолиантами, давно не мытыми колбами, ретортами и подозрительного вида медными конструкциями. Стол занимал добрую треть сводчатой комнаты, слабо освещенной двумя чадящими факелами. Колдун прошел мимо полок, уставленных горшками и горшочками самых разнообразных размеров и форм, содержимое которых, несмотря на то что все они были плотно и аккуратно закрыты, создавало в помещении незабываемый аромат деревенской выгребной ямы. Побродив по своим владениям пару минут, Любомир вернулся в массивное кресло с высокой резной спинкой и, выдержав небольшую паузу, повторил:
– Великий магистр не отдал Амулет навам… Сабля, услышав эти слова, ты должен был отменить нападение на кортеж.
– Да, Любомир, прости, – спохватился фюрер клана Гниличей и, вытащив из кармана мобильный телефон, с судорожной быстротой набрал номер. – Кортеж не трогать… Я сказал, не трогать… Не стрелять… Короче, убирайтесь оттуда, а то головы поотрываю к чертям собачьим, придурки!
Сабля быстро выходил из себя. Единственный из всех предводителей Красных Шапок он получил ятаган фюрера клана в наследство от грозного папаши, а не выцарапал зубами у судьбы и всеми силами старался доказать, что достоин этого высокого титула.
Двое других присутствующих насупленно молчали.
Слева от Сабли на низеньком трехногом табурете расположился Секира – самый молодой и, по общему мнению, самый тупой среди фюреров. Место лидера второго по величине клана Красных Шапок – Дуричей – он заработал благодаря сильно развитому инстинкту самосохранения и звериной жестокости, проявленной во время последних выборов. Одетый, как и остальные фюреры, в черную кожаную жилетку и штаны, Дурич выделялся обилием татуировок на обнаженных мускулистых руках и высоким для Красных Шапок ростом. Секира был полукровкой, наполовину шасом, что автоматически делало его отверженным в любой семье, кроме Красных Шапок.
Третьим был Кувалда – одноглазый предводитель самого малочисленного клана – Шибзичей. По своему обыкновению он пристроился дальше всех от стола и тихонько наблюдал за происходящим, поглаживая вытатуированное на левой скуле изображение зеленого чертополоха – метку фюрера.
Колдуну же на месте не сиделось. Дождавшись, когда Сабля поговорит по телефону, он вновь покинул кресло и, подойдя к небольшой жаровне, протянул к углям хрупкие бледные руки. Несмотря на то что маленькая фигура Любомира была плотно закутана в тяжелый шерстяной балахон, ему было холодно.
– Великий магистр допустил ошибку, – тихо, почти полушепотом произнес наконец колдун. – Он должен был прислушаться к словам навов и укрыть Амулет в Цитадели.
– Горфость, – проворчал Кувалда.
Шепелявость Красных Шапок проявлялась у Шибзичей наиболее резко.
– Да, мой одноглазый друг, – согласился Любомир. – Гордость и взаимное недоверие. Великие Дома настороженно относятся друг к другу, поэтому наше мероприятие имеет весьма неплохие шансы на успех. Два быстрых удара, и мы сметем с лица Тайного Города само понятие «Великий Дом».
Колдун согрелся, его бледное лицо слегка порозовело, в глазах загорелся огонь, голос окреп. Фюреры жадно прислушивались. Красные Шапки плохо разбирались в магии, никогда не имели своего Источника, и размышления Любомира казались им откровением небожителя.
– Псор! – громко позвал колдун.
Открылась маленькая дверца, затерявшаяся среди многочисленных полок, и в комнату бесшумно вошел низенький раб, одетый в простую бежевую рубаху и штаны.
– Чай.
Раб молча склонил бритую голову и скрылся. Колдун никогда никого не угощал, но этого и не требовалось – Секира, воспользовавшись моментом, сделал большой глоток из маленькой плоской фляжки и удовлетворенно рыгнул. Колдуна не смущало пристрастие Красных Шапок к дешевому виски – без этого их мозги просто не функционировали.
– Чуды беззаботны, как дети, – продолжил Любомир. – Они горды и, как им кажется, сильны. Оставлять у них Карфагенский Амулет было бы неслыханной щедростью.
Колдун сделал паузу, и Красные Шапки сообразительно засмеялись.
– А поскольку Источник не покинул Замок, наша задача упрощается.
– Но теперь они префупреждены, – заметил рассудительный Кувалда. Он расстегнул свою кожаную жилетку и почесал покрытый татуировками живот. – Они буфут на стреме.
– Ты снова прав, – признал Любомир, – но неужели ты думаешь, что чуды всерьез отнеслись к этому предупреждению? Орден – один из трех Великих Домов! Они управляют жизнью Тайного Города! Кто вы для них? Никто! Отбросы! Вонь, доносящаяся с помойки!
