– Ну ты точно красна девица прямо, за кустиками переодеваешься, – хохотнул Мальф.
– Не приучен я на людях голяком прыгать, – гордо ответил Санька, слегка покраснев. – У нас не принято так. Я же не критикую, как ты там у себя на хуторе жил.
– Гордые, понятно. В бане, небось, тоже по одному мылись? Портянки мотать умеешь?
– Да, – неуверенно ответил Санька. – А как?
– Дай лапу, – сказал Мальф и, вытащив портянку из отдельной кучки, куда мальчик отложил все непонятное, ловко обмотал ее вокруг Санькиной ноги, точным движением закрепив кончик тряпки. – Натягивай обувку.
– Понял, как делается? – спросил он после того, как Санька, потопав несколько раз, с удовлетворением посмотрел на крепко сидящий на ноге сапог. – Вторую сам мотай.
Со второй портянкой получилось не сразу. Мальф раз за разом заставлял мальчика перематывать, и только убедившись, что нехитрая наука познана, разрешил надеть второй сапог.
– Слушай, а это что? – Санька держал в руке пучок белых полосок ткани, обшитых рубчиком с четырех сторон.
– Все тебе объясни. Это подворотничок. Его надо пришивать изнутри на воротник, чтобы он не пачкался и на шее прыщи от грязи не появлялись, – терпеливо объяснил Мальф. – Тем более если в баню не ходить.
– Прыщи… Так же он еще быстрее запачкается!
– А ты каждый вечер новый пришивай, чистый.
– А старый выбрасывать? – недоумевал Санька.
– Нет, старый выстирать на потом.
– Слушай, а чего-нибудь попроще в той судетской армии не придумали? Там шарфик, или шею мыть чаще…
– Сам ты судетская армия. Вот же темнота. Ты что, вообще, историю не знаешь? – удивился Мальф.
– Знаю. Но не всю.
– Ладно, проехали. Кстати, надо пришить-таки подворотнички.
Мальф не стал пришивать к своему кителю то, что нашел Санька. Он взял из той же кучи большой кусок белой ткани, – скорее всего, это была простыня, – оторвал от нее полоску и, сложив в несколько слоев, ловко соорудил толстый и мягкий подворотничок. Потом вытащил из своей котомки маленькую жестяную коробочку, достал нитки и иголку и споро пришил его.
– Учись, юноша!
– А эти куда? – Санька все держал в руке пачку белых полосок.
– Да возьми с собой, на повязки пойдет, если что.
Мальчик, следуя совету наставника, оторвал полосу от простыни, – правда, пожадничал, и кусок получился слишком большим, – и, попросив иголку с нитками, отправился за деревья подшиваться. Вернулся он с пижонски торчащим белым кантом над воротником. Впрочем, пришита ткань была аккуратно, мелкими стежками.
– Ну, ты даешь! А теперь смотри, как скатку делать. – Мальф взял в руки шинель побольше, отстегнул хлястик и стал тщательно ее сворачивать.
– А это зачем? – Санька заскучал, подгонка и укладка амуниции казалась ему нудным и не нужным занятием.
– Так надо, – отрезал Мальф.
Скатать шинель в походную укладку сразу не получилось. Мальф неожиданно терпеливо поправлял мальчика и показывал ему правильные приемы. В итоге скатка вышла вполне приличная.
– Слушай, – Санька устал от муштры и сел на траву. – А вот ты откуда это все знаешь? Ты ведь не мог служить в этой армии двести лет назад?
– Определенно не мог.
– А вот ты не только знаешь, как все делалось, но и умеешь. Откуда? Я не понимаю.
– Послушай, ты в первый раз живешь?
– Ну… да, – не очень уверенно ответил мальчик.
– А дышать долго учился? Сначала раз в день, потом специальные упражнения…
– Ну что ты глупости спрашиваешь? – неожиданно разозлился Санька. – Конечно, сразу стал дышать.
– Значит, ты согласишься, что некоторые знания и умения появляются у человека от рождения?
– Ну да, – неуверенно согласился Санька, – некоторые.
– Так вот и у меня есть такое, от рождения, – сказал Мальф и добавил: – Ну, не знаю я, откуда я это знаю. Знаю и все.
– Странный ты какой-то, – заключил Санька. – Лучше бы ты чему-нибудь полезному научился от рождения. Младших, например, не обижать.
– Ну, давай, скатку к сидору прилаживай и пойдем.
– Куда что? – не понял мальчик.
– Рюкзак вот этот, армейский, – сидор называется!
– Как спекулянт из Зоны?
– Какой зоны? – не понял Мальф.
– Ну, я в книжках старинных читал длинную историю про Зону, сталкеров каких-то и прочее. Ничего не понятно. Там, типа, пытались рассказать, какая жизнь будет после катастрофы. И в книге был один такой продавец – Сидор.
– Нет, это другой сидор. Полезный. Видишь, ремешки по бокам? Так вот, укладываем все нужное внутрь, завязываем и вокруг крепим скатку. Понял?
– Да что тут понимать. А со всем этим барахлом что делать? – Санька показал на оставшийся ворох одежды.
– Тут оставим, маркитанты заберут, как мы уйдем. Или ты думал, что за нашу клячу они все отдали? На выбор дали, остальное надо оставить.
– А если все унесем? – хитро спросил мальчик. – Ведь ценное выменять потом можно.
– Экий ты корыстный! – покачал головой Мальф. – Никогда не пытайся обмануть маркитантов. Они сейчас сидят и на нас через бинокли в оба смотрят!
– Побьют?
– Побить не побьют, а вот убить за обман попробуют. А то еще проще, – говорят, что они как обновлять вещи могут, так и старить. И пойдешь ты по миру, сверкая голым задом и шлепая отвалившимися подошвами. Кстати, портянки не скатались в носок сапога?
– Да нет вроде. – Мальчик попрыгал на месте.
Через час, закинув за плечи армейские сидоры с притороченными к ним шинелями, они двинулись в путь. На месте стоянки осталась сиротливая куча одежды. Как только путники скрылись за деревьями, к ней подбежали двое маркитантов и быстро сгребли имущество обратно в мешки.
Утро Макария, Тайного Дьяка, не отличалось от вчерашнего, а вчерашнее не отличалось от позавчерашнего. Рассвет, молитва, скромная трапеза в келье. Потом, не изменяя многолетней привычке, он посвятил час укрощению плоти, упражняясь с гантелями и штангой. И еще каждое утро двадцать минут он занимался стрельбой. Как обычно, из старинного карабина Симонова, который ему лично подарил Данила после того, как Дьяк выслушал рассказ о его подвигах. Стрелял Дьяк редко, тщательно целясь, не тратя больше трех патронов за тренировку. Окончив упражнения, он окатил себя из кадки холодной водой со льдом, обтерся грубым льняным полотенцем и, облачившись в черную рясу с глубоким капюшоном, удалился в свою келью. Там, опять же не изменяя строгому правилу, Дьяк стал изучать донесения, которые заранее сложил на столе из струганной березы его секретарь, подьячий Вавила. На третьей странице Макарий отложил документы и позвонил в маленький бронзовый колокольчик. Вавила явился немедленно и застыл в молчаливом ожидании.
