Ознакомительная версия.
— Естественно, — Йен пожал плечами. — Начальство все такое. Нипочем не станет отвечать за свои ошибки, если есть возможность свалить ответственность на другого. И лучше, если этот другой — не из их ведомства.
— Причем формально он работает по другому делу.
— Проблема, — вздохнул Йен. — Тогда я не имею права показать тебе материалы по Максу.
— Имеешь, потому что моя работа ассистентом — только легенда. — Я положила на стол карточку. — Проверяй.
Йен сунул ее в сканер, развернул виртуальный монитор и быстро прочел. Приказ директора Агентства федеральной безопасности об оказании помощи Офелии ван ден Берг по всем вопросам, связанным с поисками погибшего Максима Люкассена.
— Отлично, — кивнул он и вернул мне карточку. — То, что надо.
— Есть и хорошие новости. Кид Тернер обещал, что работать будем все вместе.
— О! То есть я могу не бояться, что в один прекрасный день ко мне явится какой-нибудь лощеный Алистер Торн и заберет улики?
— Можешь. Кид на твои находки не посягнет. Если, конечно, ты не отыщешь что-нибудь по факту реальной измены. Это придется отдать.
— То есть поиски Макса — лишь повод, я верно понял? А что про действия, приравненные к измене?
Я отрицательно покачала головой.
— Ого, — у Йена заблестели глаза. — Похоже, кто-то кому-то сильно насолил, если даже корпоративная солидарность отложена до лучших времен… Отдать офицера гражданскому суду — какая утонченная месть.
— Я об этом не подумала.
— А о чем подумала?
— О том, что контрразведка банально перегружена. Помянутый тобой Алистер Торн конкретно утонул в деле Куруги и «Энимоушен», и вместе с ним — четверть всех наличных следователей. Сам понимаешь, туда оттянули все таланты.
— Как по мне, это даже лучше.
— И вот тебе персональный привет от Кида Тернера, — я положила вторую карточку. — Все материалы, которые на данный момент есть у него.
— Официально или так?
— Официально.
Йен просмотрел.
— Я все это уже видел. Показали для ознакомления, без права использования. Хорошо, что теперь можно использовать. Ты сама это читала?
— Нет еще.
— Потом прочтешь. Курить можно. Значит, смотри, что у нас есть. Есть чип коммандера Люкассена, есть бортжурнал, есть рапорты Рублева и Мимору. Есть бывший заложник Люкассена. И у нас есть триста три пассажира. Есть допросы всех свидетелей, которые видели Макса на Тору и базе «Абигайль». Допросы очень качественные, оснований не доверять им нет. По факту что-то знают заложник и три пассажира. Остальные не присутствовали, когда Люкассен совершил измену, и о мятеже узнали, когда началась перестрелка на борту. Пассажиры твердят, что вообще ничего не поняли, там две трети и не видело, и не слышало ничего. И есть рапорт механиков о состоянии корабля. У него выведены из строя системы бескосмодромной посадки и старта. Намеренно и необратимо. Чип в данный момент у нас, бортжурнал у контрразведки, заложник у военных, свидетели черт знает где. Ты все это прочитаешь сама. Я не хочу сбивать тебя с толку, мне важно знать твое мнение.
— У меня есть мнение, — сказала я. — Сразу. Чип проверяли?
— Да. Нам его, собственно, на дополнительную экспертизу передали. Никаких сомнений.
— Ты помнишь историю с чипами?
— Поэтому я и ждал, пока к расследованию подключитесь вы с Августом. Августа не будет, что ж, справимся сами.
— А без меня ты никак не мог попросить Хуана Антонио?
— Уже. — Йен помолчал. — Он не нашел, к чему придраться. Интуитивно — да, чует подделку. Но и только. Я связался с мастером Вэнем. Он в госпитале. Нашелся неравнодушный человек, оплатил лечение. Два дня назад Вэнь прилетел на Сибирь. Ему предстоит несколько серьезных операций.
— Он ведь слепнуть начал…
— Уже ослеп. Не беда, поправят. Но работать он не может.
Я побарабанила пальцами по столешнице.
— Ты ведь знаешь, кто такой Дмитрий Гаврилович Павлов?
Йен не сумел удержать смешок:
— Догадался. Я даже в госпитале у него был. Вчера. За час до того, как его забрали в операционную. Мне очень хотелось поглядеть, каков он в действительности, без маски.
— Разный. Даже без маски. На Сибири, на Земле — он один. А на Дивайне я увидела его настоящего. До сих пор ужасаюсь: это насколько же безрассудным надо быть, чтобы сунуть свои мозги в управляющий центр Чужих. Но Дима нас спас. Работать он, конечно, не сможет раньше, чем через неделю…
— Больше. Минимум две недели. Похоже, там идет речь уже о замене обеих ног.
— Тогда остается только Князев.
— Дел, ты меня недооцениваешь. И с ним я тоже говорил.
— И?
— Мне нечего предложить ему. Может быть, у разведки есть, чем его соблазнить?
— A-а, так он отказывается.
— Он не отказывается, он просто выше этого. Говорит, это все мирское, о душе надо думать. Целую проповедь мне закатил. Попробуй ты. У меня сложилось мнение, что он тебя уважает куда больше, чем всех остальных, кто работал по банде Бейкеров. Насколько Князев вообще, конечно, способен уважать тех, кто погружен в мирское. Похоже, у него защитная реакция такая, он теперь прячется в свою веру, чтобы его опять не соблазнили, как в прошлый раз.
— Хорошо. Эту проблему я решу. Бортжурнал?
— Подделан.
— Вот так.
— Да, и никто особо этого не скрывает. В материалах все есть.
Я снова постучала пальцами по столу.
— Где заложник?
— В военной тюрьме. Мимору посадил его до окончания следствия. Как важного свидетеля и вероятного соучастника.
— Можешь перевести его в федеральную?
— Уже дал запрос. Ответа пока нет.
— Что за секретный груз должен был доставить Макс?
Йен с деланым удивлением поднял бровь:
— Ты и это знаешь?
— Дик Монро сказал.
— Ах, Дик… Спасибо. Теперь я знаю, кто у нас сливает информацию. Используем. Дел, про этот груз ничего не известно. Его не должно было быть.
— Но…
— Обычная контрабанда. Ее в третьем округе возят все. Есть грузы «честные», это фактически снабжение незарегистрированных колоний. Есть «нечестные», это уже полный криминал даже по понятиям Фронтира… А тут — действительно ничего не известно. Знали двое. Оба погибли в ходе перестрелки на корабле. И все, что удалось найти мне, — единственная обмолвка одного из пассажиров, которому проболтался парень, впоследствии убитый. Утверждают, что застрелил его Макс. В упор. Безоружного.
Ознакомительная версия.
