Ознакомительная версия.
4
Дэн Келли позвонил в больницу на следующий день после того как вернулся домой, в Уолсолл. Потом звонил в среду. Потом — в четверг. В пятницу ему сообщили, что пострадавшая наконец пришла в сознание, но навещать ее пока нельзя.
В субботу Келли вместе с женой ездил в Бирмингем, на свадьбу племянницы, и отдал должное доброму скотчу. Поэтому в воскресенье маялся головной болью, хотя и испробовал с утра старое, еще имперских времен, средство от похмелья — «собачью шерсть», то бишь стакан холодного эля. Жене он о происшествии в Стоунхендже ничего не говорил — мало ли что она могла себе вообразить…
14 июля, в понедельник, его опять вежливо, но твердо отшили, и Келли вечером позвонил Марку Синчину, в надежде, что пронырливый журналист оказался более удачливым. Ни в девять, ни в десять трубку в доме Синчина никто не брал, и только с третьей попытки, уже в половине одиннадцатого, Келли наконец-то услышал голос репортера «Кроникл».
Оказалось, что Синчин действительно, как и подобает репортеру, располагает такой информацией, какой не располагал Келли. Но информацию эту нельзя было назвать ни обнадеживающей, ни утешительной.
— Да, она пришла в сознание, — подтвердил Синчин. — Вот только в себя не пришла.
— Как это? — не понял Келли.
— Судя по всему, Дэн, у нее не только сотрясение мозга. Помните, я говорил про амнезию? Так вот, похоже, что с памятью у нее большие проблемы.
— Она ничего не помнит?
— Даже не то чтобы не помнит… Она кое-что говорит, не очень много, но все-таки говорит… Кстати, выговор у нее американский, отметьте, Дэн. Она не англичанка. Что придает весомости моим предположениям, согласитесь.
— А что она говорит? — торопливо спросил Келли.
— Разное, — уклончиво ответил журналист. — Отдельные фразы, не очень связные, или вообще… Ни кто она, ни откуда… Есть все основания считать, что она очень и очень психически нездорова.
— Я завтра приеду, — ощущая какое-то странное волнение, сказал Келли. — Вы же там свой, Марк, сделайте так, чтобы меня к ней пустили. Мне очень нужно, Марк! Я места себе не нахожу.
— Хорошо, — после некоторого молчания произнес репортер. — Попробую. Приезжайте к одиннадцати… нет, к половине двенадцатого, в больницу. Я буду ждать.
Келли положил трубку. Он не помнил, когда в последний раз так волновался. И почему? Он вытер со лба неожиданную испарину и услышал за спиной напряженно звенящий голос жены:
— Могу я узнать, кто она такая, эта особа, к которой ты так рвешься?
— О черт, Джин, — вздрогнув, чуть ли не простонал Дэн Келли и сжал ладонями виски. — Это совсем не то, что ты думаешь.
— Не находишь себе места, потому что тебя ждут в Солсбери, да? — Жена набирала скорость и не сворачивала с пути, который представлялся ей правильным. — И кто же там тебя к ней не пускает? Муж?
«Привезти ей газету с заметкой?» — подумал Келли.
— Неделю назад я сбил женщину, Джин, — произнес он, не оборачиваясь. — Возле Солсбери. А теперь она, слава богу, пришла в себя…
…В больнице все устроилось как нельзя лучше.
— Спасибо, Ди! — Марк Синчин, переломившись в поясе чуть ли не пополам, чмокнул в щечку рыженькую молоденькую миниатюрную медсестру.
— Но если что, я вас не видела, — сказала та, переводя взгляд с журналиста на Келли. — И десять минут, не больше.
— Мучить мы ее не будем, — пообещал Синчин и открыл дверь палаты. — Заходите, Дэн.
Палата была небольшой, с высоким потолком и приоткрытым окном, за которым зеленели деревья больничного сада. По обеим сторонам от окна стояли две тумбочки, а вдоль стен, справа и слева от входа, располагались две кровати. Одна была аккуратно застелена, а на другой, забравшись туда с ногами, прислонясь спиной к оклеенной бледно-зелеными обоями стене и обхватив руками поднятые колени, сидела белокурая женщина в больничном халате цвета пепла от сигарет. Рядом с кроватью приткнулся стул, а на тумбочке чуть поблескивал в солнечном луче одинокий стакан с водой. На стене у изголовья кровати висела коробочка радиоприемника, и доносился из нее негромкий голос.
Хотя глаза у женщины были закрыты, как-то не верилось, что она спит — трудно спать в такой позе, сидя поперек кровати.
— Привет, — сказал Марк Синчин. — Мы к вам в гости.
Веки женщины чуть дрогнули, и это была ее единственная реакция на слова репортера.
Синчин, не раздумывая, направился к кровати, сел на стул и приглашающе махнул рукой Келли, который все еще стоял у двери.
Да, это была та самая женщина из Стоунхенджа. Келли предполагал, что увидит ее лежащей, ему почему-то представлялись капельница и осциллограф… кардиограф… — или как там называется прибор, на экране которого в такт биению сердца появляются горки. Но сидеть со сломанными ребрами, да еще и согнувшись… Или все не так плохо?
Он, ступая чуть ли не на носках туфель, тоже приблизился к кровати.
— Здравствуйте, — голос его прозвучал приглушенно. — Я Дэн Келли. — Он откашлялся. — Это я вас нашел…
Он ни на что особенно не рассчитывал — Синчин уже довольно подробно рассказал ему о безуспешных попытках завязать диалог с пострадавшей, — но нужно же было как-то начать. А вдруг?…
Веки женщины снова дрогнули, однако глаза ее продолжали оставаться закрытыми.
— Как вы себя чув…
— Тс-с… — приложив палец к губам, внезапно прошептала женщина.
И повела рукой в сторону радио.
Осекшийся Келли посмотрел на журналиста. Тот пожал плечами и достал из нагрудного кармана синей джинсовой рубашки блокнот и короткую шариковую ручку. Радио продолжало что-то негромко бубнить мужским голосом. Келли прислушался.
— Вы возьмете с собой на память камешек с Луны?
— На этот счет мы не получали никаких указаний…
— Скажите, пожалуйста, исходя из вашего опыта, будут ли те два с половиной часа, которые вы проведете в космическом корабле перед стартом, самыми напряженными для вас, словно ожидание в приемной у дантиста?
— Как раз этот этап нами очень хорошо отработан. Здесь для нас нет ничего нового…
Келли вновь взглянул на Синчина.
— Армстронг, — тихо сказал журналист. — Запись субботней пресс-конференции, в десятый раз крутят.
Келли и сам знал, что это такое. И радио, и телевидение, и газеты ежедневно напоминали о событии, ожиданием которого жил если не весь мир, то очень многие. Завтра, в среду, 16 июля, в 13.30 по Гринвичу, «Аполлон-11» должен был стартовать с мыса Кеннеди, чтобы доставить на Луну первых землян.
— Что вы станете делать, если обнаружите, что не сможете взлететь с Луны? — продолжал допытываться невидимый представитель американской прессы. — Начнете молиться, станете сочинять предсмертные послания близким или оставите на Луне лишь подробную информацию о случившемся?
Ознакомительная версия.
