– Э-э… – Ким не ожидал вопроса. – Сирианцы?
Бэлла Марковна возмущённо поджала губы. Сенна остался бесстрастен.
– Природа. Подвижный климат творит с нашей планетой непредсказуемые вещи. И несмотря на все усилия анализаторов, мы не знаем точно, чего нам ожидать от будущего.
Псикодер сделал пару медленных шагов, поднял глаза к потолку и продолжил с непостижимой интонацией:
– Синтетов создают максимально полезными в соответствии с прогнозами развития Города. Главным виднее, какими именно. Но дети растут медленно, а прогнозы могут не сбываться. К примеру, мы растим самых выносливых – и тут Город стирает с лица Земли, скажем, землетрясение. А у выносливых… Ну, предположим, слишком медленный обмен веществ, чтобы достаточно шустро адаптироваться для выживания в подвижном климате. И все они гибнут в считаные дни.
– Кхм, Сенна, послушайте… – Бэлла Марковна неловко поёрзала, явно недовольная тем, какой оборот приняла беседа.
Кима все это тоже совсем не радовало. Он вдруг ясно представил себе руины Города и тысячи мёртвых тел под солнечным голубым небом.
– Не беспокойтесь, Бэлла, – Сенна перевёл взгляд на Ерика, который сидел насупившись. – Я почему-то уверен, что нашего новичка это не травмирует. Я прав, Ерик?
Ерик помолчал, сосредоточенно уставившись на хромированный подлокотник своего стула.
– Так вы хотите понять, что в нас такого полезного?
– Хотим.
– Чтобы делать синтетов такими же, как мы?
– Может быть. А может, сохранив и вырастив вас, мы получим новое поколение людей, у которых дети опять будут рождаться сами. – Псикодер усмехнулся. – И ваши непредсказуемые гены спасут цивилизацию.
– По-вашему, природе видней, чем этим вашим главным, так, что ли?
– Иногда, – коротко отозвался Сенна.
Бэлла Марковна, которой уже давно не терпелось вмешаться, с достоинством поднялась из-за стола:
– В любом случае, пока что вам не стоит забивать всем этим голову. Достаточно понимать, насколько важны тестирования, экзамены и определение полезности. Ваше первичное тестирование, Ерик, назначено на… – Она потянулась к пластфону в вычурном бордовом чехле с сиреневыми завитушками.
– Завтра, – подсказал Сенна. – Первая психограмма вечером, после занятий.
– И вы узнаете, какой я? – В голосе Ерика протянулись километры недоверия, и Ким мысленно его поддержал.
– Увидим, – двусмысленно сказал Сенна неожиданно дружелюбным тоном. Затем он прошёл к выходу, провёл чипом по замку и остался стоять рядом, удерживая дверь открытой.
Ким встал с места и тихонько ткнул Ерика в плечо. Беседа была закончена.
– Да, Ким, – уже выскальзывая из кабинета, Ким почувствовал руку Сены на своём плече и с неприятным ощущением остановился. – Приходите с вашим другом.
– Он не мой… Зачем? – Ким похолодел от кошмарной догадки. Неужели Сенна хочет заодно снять психограмму и с него? Последнюю, третью?
– Возможно, мне понадобится ваша помощь, – бесстрастно пояснил Сенна и сделал шаг назад.
Двери закрылись, а Ким остался стоять столбом в коридоре.
Спустя несколько секунд он догнал Ерика, вспомнив о своих обязанностях наставника, и спросил:
– Ну что, ты всё понял?
– Я глухой, что ли? – отозвался Ерик. – Ясен пень, сверхспособности у нас ищут. Про запас. Боятся, что эти их синтеты где-то напортачат.
– Наверное… – задумчиво проговорил Ким. – Но зря ты так про них сказал при Сенне.
– Почему?
– Он сам синтет.
– Да ну? – Ерик вытаращил глаза. – А по-моему, нормальный дядька.
С последним Ким бы не согласился: он считал Сенну холодным, коварным, двуличным вампиром, но говорить об этом вслух не стал.
После ужина, за которым Ерик слопал три порции тофу со свекольной ботвой, Ким взялся было за химию, но собрать мысли никак не получалось. В спальне, как обычно, стоял гвалт, все долго не могли угомониться, лазили по лестницам к соседям, бились в «камни» или «Космическую угрозу» внизу. Лех дотянулся с лестницы в немыслимом змеином изгибе, чтобы объяснить новенькому, как с помощью сенсора регулировать яркость ночника. Прислушиваясь из своей ракушки, Ким не уловил ничего подозрительного и решил, что его помощь не требуется. А раз так, он может, наконец, отдохнуть от дикаря. Слава Вселенной.
Ким зашторился, настроил себе полумрак, улёгся на спину и заложил руки за голову. Может, Сенна и не имел в виду ничего такого. Может быть, он действительно позвал Кима просто на всякий случай: вдруг дикарь начнёт буянить, как тогда, в гейте? Хотя – почему его, почему не какого-нибудь силовика? Странный человек Сенна…
Перевернувшись на бок, Ким вздохнул. Завтра или на неделе, а от судьбы не уйдёшь. В этом месяце планируется отправка в Город, значит, скорее всего, в ближайшие дни ему назначат последнюю психограмму. И, даже сдав тест по химии не хуже зелёной Лены (а скорее уж сирианцы захватят Коллектор), на психограмме он наверняка опять засыплется, и это будет конец.
Ким привык быть один, но от этих горьких мыслей ему вдруг стало так паршиво, что невыносимо захотелось, чтобы рядом оказался хоть кто-нибудь, пусть даже Ерик. А раз ему взбрело в голову такое, то он точно ненормальный.
Он сел, чтобы стянуть футболку, и вдруг услышал, как прямо напротив его головы кто-то нетерпеливо скребёт по полипласту. Сделав свет поярче, Ким слегка приподнял шторку, и в образовавшуюся щель без всякого приглашения пролез дикарь.
– Привет, – Ерик втянул босые ноги внутрь и уселся на бортик ракушки рядом с Кимовыми кроссовками. Глаза у него выглядели странно опухшими. – Не спишь?
– Как видишь, – проворчал Ким.
– Ага, – дикарь рассеянно оглядывался, потом вдруг ужасно заинтересовался часами на глянцевой панели у изголовья, точно такими же, как в его ракушке. – У меня тут, э-э… как бы проблема.
– Какая проблема?
– Вот это что за штука?
Ким увидел в руке у Ерика небольшой предмет в форме половинки мячика.
– А, ну это нейростаб. Включаешь его, настраиваешь, он начинает светиться и гудеть. Успокаивает.
– Гудеть?
– Ну на самом деле не гудеть, там частота другая. Испускать волны. А что с ним не так? – Ким взял у дикаря нейростаб, посмотрел на значения на дисплее и сразу понял, что не так. – А тебе… ммм… не по себе, да?
Ерик промолчал, глядя в сторону. Конечно, кто же признается, что ему ни с того ни с сего хочется прореветь несколько часов кряду, а потом пойти да утопиться в душевой?
– Лех, проныра, его рук дело, – Ким поскорее выключил нейростаб и отложил от греха подальше. – С этим кто-то поковырялся давным-давно. Он теперь наводит тоску и депрессию, и его вечно включают и заныкивают то там то тут.
