Выглядываем из-за крайнего ряда по очереди, как суслики из оврага. Оцениваем ситуацию. Над спинкой дивана, стоящего меж средних рядов, видны две башки, вродь как не шевелящиеся. Перед ними — дырявая бочка с огнем: под лад америкосовскому бомжеванию обустроено. Больше никого. Неужто и впрямь все так просто? Если этих олухов там действительно двое, то такое Дело, без излишней самоуверенности заявляя, мог я и сам провернуть. Спит охрана, по ходу, порозовевшие щеки раздуло, а мешочки-то вон они, за спиной у них, считай. Подходи, бери, хоть все выноси.
— Охрана — мрак! — шепчет Рябцев, блестя влажными зубами.
— Дрыхнут, похоже, — говорит физик, поправив маску на лице. — Попробуем по тихой взять?
— Лучше не рисковать, — говорю, мотнув головой. — Это не по морковке с прилавка спереть. Тележками бряцать начнем, сразу очнутся. Пригасить их нужно.
— Что значит «пригасить»? — оборачивается старик. — Вы предлагаете их убить, что ли?
— Убить? Нет, что вы, — округлив глаза, сыграл я. — Я предлагаю сфотографироваться с ними на память. Вдруг они забудут наши лица?
— Нет, я тоже считаю, что можно попробовать по тихой, — метая шалым взглядом то на две головы, то на мешки с мукой, говорит водила. — Если они нажравшиеся, то спят крепко. Зачем мокрушить лишний раз?
«Ну вот и проявилась натура мелких воришек, — думаю. — Лучше потерять уйму времени, боясь пернуть и ходя за спинами охранников на носках, как балерина, чем вырубить двоих салаг, спокойно загрузиться и уехать. Не боясь, что те поднимут тревогу, как только закроется дверь в подвал. С другой стороны, трупы часовых могут вынудить вояк тщательнее осматривать павильон, и, возможно, обнаружится удобный лаз, который мог бы еще пригодиться. Кража такой эффект вызовет с куда меньшей вероятностью — в первую очередь будут стражей трясти на предмет благонадежности. Хотя… будь мы тут двое да хоть бы с тем самым Рябой, вопрос о том, жить парням или нет, даже не поднимался бы».
Но Ряба занял пассивную позицию, мол, как скажет большинство. Ясно. Я тогда тоже нависать со своим предложением не буду, посмотрю по их успехам.
Водила, стащив со спины тележку, гусиным шагом двинулся к проходу, разрубившему торговые ряды напополам. Свернул за угол и начал беззвучно, но неимоверно медленно подкрадываться к наложенным на средний ряд мешкам. Обольщенный возможностью легкой добычи, последовал его примеру и старик. За ним, немного уже вольнее себя чувствуя, позволив себе даже клацнуть «кравчучкой» во время ее раскладывания, погусявил и Ряба. На прощание подмигнул мне, типа, давай, не дрейфь.
Надавив пальцем на рычаг предохранителя, я лишь немного придвинулся ближе к проходу, но тележку снимать не спешил. Какое-то нехорошее чувство засело в нутрях. Даже сердечко отчего-то залопотало. И с чего бы? Что, первый раз на дело иду? Да только не действует самоуспокаивание. Ладони все равно помокрели, и палец на курке как неродной стал. Напрягся так, то и жди, что помимо воли давить начнет.
Пытаюсь успокоиться, напоминая себе, что, раз я дожил до сего дня, значит, убить меня не так-то просто. Да и цыганка мне на рынке недавно напророчила, что не от пули моя смерть. А если не от пули, то от чего, вопрос? БТР не пропустит на пешеходном? Или током ударит? Ну да это все перхоть, не от пули так не от пули. Продвигаюсь на корточках дальше, кручу головой. Мука меня уже как-то не особо занимает, выискиваю взглядом что-то другое, хочу найти какое-нибудь подтверждение тому, что все это не чертова иллюзия.
Водила уже к белым подушкам подобрался, разогнулся медленно, будто показывал все стадии эволюции человека, тележку на пол поставил. Старик у него за спиной и Ряба на полпути. Э, чего я торможу-то? Буду тут глазами раскидываться, без взятка точно останусь. Нужно двигаться к остальным.
Вижу как водила обхватил обеими руками мешок на прилавке, поворачиваю сам в проход, взяв за ориентир спину Рябцева, и… Опа! Замираю, что соляной столп. Показалось? Нет, ни хрена не показалось. Медленно поворачиваю голову направо. Не зря сердечко долбит, не зря. Вот он, видишь? Нет? Я тоже сначала не заметил. Это как найти хорошо замаскированного снайпера, везет не всем. А он меня видит. Смотрит, что на зверя, подбирающегося к капкану. В темноте кромешной, лицо перемазанное ваксой, в руках автомат, на меня направленный. Спрятался же где — в отделе с бабскими шмотками, ролет полностью поднят, проход, в котором мы, как четыре крысы, на муку заримся, как раз в секторе огня.
Вот так и сверлим один другого взглядом, и он отчего-то в ту же самую секунду не стреляет, и я не рискую пошевелиться. А потом он как-то так даже не то чтобы качнул подбородком, нет. Не повел им в сторону, как бы говоря тем самым «Отваливай на хрен!». Это было движение, которое едва можно визуально уловить.
Но я уловил. И все понял как раз в тот миг, когда спереди раздался взрыв. Павильон на миг озарило яркой вспышкой. Заверещал кто-то. Я дернулся обратно, за прилавок, инстинктивно в ком свернулся. Затем так же быстро, как кобра в стойку, разогнулся и, вытянув шею, выглянул из-за прилавка. Там, где стоял водила, бетонный прилавок окрасился кровью. В мою сторону полетела его искореженная тележка. Старик слетел с ног, взмахнув обрезом и своей «кравчучкой», Рябу отбросило назад. Что случилось с водилой, я точно не видел, но представить себе было нетрудно. В резко ворвавшейся тишине он вопил как одурелый.
А затем что-то неопределенное закричал, ломясь в мою сторону, и Рябцев. Слово «Валим!» я услышал четко, а остальное осталось за пределами моего звукового восприятия. Пулемет загрохотал откуда-то со стороны входа в павильон. Пули дырявили прилавок у меня над самой головой, вонзались в отполированный тысячью подошв пол.
«„Семеркой“[4] раскидываются, щедрые, епт, — думаю. — Видать, крысеныши навроде водилы их своими „мелкими“ набегами до живого достали».
«Дын-дын-дын» по полу, в мою сторону. Загадка, друзья, из категории общих знаний: летит, кувыркается, на «Ф» начинается. Что это?
Правильно, это Ф-1. В сторону, мать вашу!!!
Отлипаю от прилавка и, как напуганная гигантская лягушка, прыгаю в открытый отдел, где в прошлом мобильниками торговали. Где-то задворками разума понимаю, что от осколков вряд ли спасут пластиковые перегородки. А тем не менее… Куда ж еще? Словно с дымящим угольком в заднице прыгаю на деревянный стол, опрокидываю его, заваливаясь на пол.
«Бу-ум!!!»
В ушах свист тысяч фанатов на стадионе, осколки и отколовшиеся куски прилавка градом прошибли пластиковую перегородку, бетонная крошка оседала в проходе меж рядами крупным дождем. Это Рябе подсовывали экзотический фрукт, но он, зараза, слишком верткий, на гранату не возьмешь. Перепрыгнул тягачок через прилавок и под пулями низким самолетом — к отделу светильников. По ходу мне кричит, чтоб пример брал. Я сорвался с места, но нет, двое — это уж слишком яркий маркер для пулеметчика. Кого-то зацепит по-любому и этот «кто-то»… вдруг цыганка неточно разглядела?
