27 год, 6 месяц, 11 число, четверг, 14:22.
Карьер «Глухомань».
— Уф, здорово. — Леонид вышел из душевой кабины, перебросив полотенце через плечо. На другом висел пояс с АПС. — Хорошая штука — сиеста.
— Точно, — отозвался Хиггинс, сидящий на скамье и забросивший ноги на специально сделанную перекладину. Европейцы заставили янки ее сделать, чтобы ноги на стол не клали.
— Майкл, где это тебя так распахало? — Леонид с трудом отвел глаза от правой ноги Хиггинса. На бедре был страшный шрам. Такое впечатление, что в ноге граната взорвалась.
— Осколок от стадвадцатимиллиметровой мины. — Негр недовольно поглядел на свою ногу, встал и начал одеваться. — Словил, когда русские чеченцев за горы двигали.
— Ты как попал туда? — с удивлением спросил Ромка, сидящий напротив. — Там же РА воевала.
— Наняли по контракту, — усмехнулся бывший морпех. — Русские тогда около трех тысяч вояк со всего севера Залива наняли, на разовую акцию. Наша фирма давненько с русскими дела имела в Дагомее. И этот контракт тоже выгодным показался. Кто же мог подумать, что такая мясорубка выйдет… Чеченцы подготовились, все свои лагеря в крепости превратили. У них в каждом лагере по паре «зет-ю-ту-фри» или «зет-пи-ю» было. Крупнокалиберные пулеметы, автоматические пушки, минометы, автоматические гранатометы, управляемые минные поля. Даже «стингеры» были. Чеченцы дрались как черти, зубами цеплялись за землю. Русские потеряли много своих плавающих танков, почти все штурмовики «Тукано», много вертолетов. Было множество погибших и раненых.
— Я это читал, — Леонид сел за стол с кружкой холодного кофе и куском жареной антилопятины на горбушке, которые ему подал Самвел, повар, — там вроде много реплик Второй мировой у наших было.
— Да, — Майкл усмехнулся, — русские взяли их из своей летной школы, и летали на них курсанты. Благо «стингеры» у чеченцев уже закончились. Кроме того, русские подняли в воздух вообще все, что могло летать: «Каталины» с западного побережья, транспортные «Дугласы», бипланы — все. Демидовские заводы наладили за неделю позиционных боев переделку шестидюймовых снарядов в авиабомбы, кроме того, начали выпуск тысячефунтовых бомб, даже часть корпусов для бомб собирали из досок, в мастерских, где бочки делали. Сколько они тротила и напалма на это дело пустили — не знаю, но очень много. Су-2 делали налеты на укрепления звеньями по шесть машин: швырнут бомбы — и снова за очередной порцией. И так волна за волной. От лагерей остался лунный пейзаж через пять дней. «Каталины» топили корабли, которые пытались доставить подкрепление, «Дугласы», переделанные в ганшипы, кружили над перевалами. Через неделю мы практически очистили предгорья, и тут наш взвод попал в засаду. Пятью выстрелами из миномета убило и ранило больше половины из нас, и меня в том числе. Оставшиеся парни окружили и расстреляли расчет миномета и пяток пехотинцев и потащили раненых и погибших к реке. Оттуда на барже до Демидовска, и на пять месяцев — в госпиталь. С тех пор я ушел на погрузчик.
— А откуда чеченцы узнали про готовившуюся операцию? — Леонид поглядел на часы. Ничего, еще время есть до возобновления работы.
— Им продали информацию бывшие чиновники из Московского протектората, потерявшие власть. Русские искали их по всей Новой Земле. Троих нашли в Евросоюзе, одного выдали из Зиона. После трибунала их всех повесили в Москве. Здесь, на этой земле, очень не любят предателей, — ответил вместо Майкла Боб Ронсон, один из экскаваторщиков. — Сегодня они предали русских, завтра продадут других. Мы скорее поверим честному врагу, чем таким.
— Та бойня закончилась после того, как русские сбросили со своих Ан-12 объемно-детонирующие авиабомбы на скопления отступающих через перевалы войск. Сколько народу они угробили в этот момент, никто не знает. Но очень много. Самый крупный конфликт в истории Новой Земли, — покачал головой мистер Хоккинс, седой ирландец, работающий в бригаде и мотористом, и вообще мастером на все руки. Имени его Леонид не знал, и вроде как в бригаде никто не знает. Так и обращался Леонид к нему, когда помогал — например, как сегодня, когда тянул гайки: «Мистер Хоккинс, ключ на двадцать семь, пожалуйста». — Но возмездие было справедливым. Никто не имеет права заниматься разбоем и жить убийствами. Каждому воздадут по делам его.
— Так, джентльмены, осталось шесть минут до окончания сиесты. — Леонид еще раз поглядел на часы. — Готовимся к продолжению работы, машины к нам уже вышли.
27 год, 6 месяц, 15 число, понедельник, 16:17.
Карьер «Глухомань».
— Мастер — второму бульдозеру! Леонид, внимание, ответь! — ожила рация в стареньком, видавшем виды внедорожнике MUTT M825. Леонид, до этого разговаривавший с дожидающимся своей очереди на погрузку Володей Карповым, водилой самосвала, отвлекся от обсуждения девочек мадам Эльзы и подошел к своей машине.
— Второй — мастеру. Что случилось? Прием. — Все еще посмеивающийся парень поглядел на Карпова. Тот обвел руками в воздухе очень фигуристый силуэт и показал большой палец.
— Лень, тут такое… не знаю даже, как сказать. — Роман, который должен был начать вскрытие следующей траншеи вверх по руслу, от волнения даже слов подобрать не мог. — Тут такое… приезжай, короче.
— Ром, что там у тебя, ты цел? В технике что-то полетело? — Леонид начал волноваться и отмахнулся от жестикулирующего водилы. Переждал рев газанувшего погрузчика и продолжил: — Я срочно выезжаю!
— Не надо сильно срочно, Лень. Тут уже дело такое, неторопливое. Никто уже никуда не торопится. — Ромка на том конце помолчал. — Тут пикап со скелетами стоит…
— Твою душу! — Леонид потрясенно выругался. Возле русла, под большим деревом, стояла красная, сильно грязная машина с серебристым прицепом, похожим на каплю. Высокая трава закрывала машину по пояс. Когда-то яркий, с множеством хрома «Форд F250» стоял на вросших в землю массивных колесах. Что удивительно, шины сильно не спустили, просто за много лет погрузились в землю наполовину. С левой стороны пикапа на дверцах — следы пулевых отверстий. Одно окно наполовину выбито, во втором же — ни одного отверстия, все пули пришлись в железо. Справа, с противоположной стороны, наоборот, выбито окно в задней дверце: видимо, стреляли под углом к машине. От пробоин в дверях вниз шли тонкие потеки ржавчины: когда хлещущие зимние дожди переполняли машину, пропитанная ржой вода текла наружу.
— Твою душу, — уже спокойнее повторил мастер и заглянул в разбитое окно. — Точно, им спешить уже некуда.
