Ознакомительная версия.
Глаза девочки сами собой заполнились слезами, отчего по рыхлой гряде туч поплыли радужные пятна. Руни моргнула раз, другой, надеясь остановить закипающие слезы. Капли слетели с ресниц, но сияние не исчезло. Напротив, оно ширилось, росло, прожигая в облачной пелене огненное око. И вот уже все небо над головой девочки заполыхало нестерпимым огнем. И из этого огня появился Он. Могучий, громадный как гора, прекрасный как грозовое море. Величественный воин, восседающий на спине удивительного чудовища, сплошь покрытого антрацитовыми перьями. Чудесный всадник спускался с небес, казалось, прямо к ней, Рунгерд. Его пронзительно-синие глаза смотрели ей в душу, и алый плащ бился и трепетал за спиной прекрасного небесного варвара. И сердце Руни забилось и затрепетало с ним в такт.
Подняв руку в приветственном жесте, бог со своей небольшой, но ужасающей свитой, в которой смешались самые жуткие, самые немыслимые творения Тьмы, пронесся мимо под ликующие возгласы воинов, которые тотчас потянулись на новый штурм ворот, желая оказаться поближе к богам.
Руни выскочила из лодки и понеслась следом. Ей не составило труда пробраться через толпу. Она ныряла между ногами людей и лошадей, резала ножичком мешавшие движению плащи. Ее волокла вперед непреодолимая сила — желание еще раз поймать взгляд синеглазого бога, жажда увидеть его, увидеть близко, закручивалась тугим комом где-то в животе, где еще совсем недавно говорил лишь голод.
Рунгерд вынырнула из толпы, как юркая рыбешка из рук старика. Ее не остановили. Но перед собой она увидела не красавца варвара — тот парил высоко над головами людей и башнями крепости, а кого-то совсем другого. Он не был высокого роста, не был необычайно широк в плечах, но что-то в его взгляде, темном, властном и страшном, заставило Руни попятиться. Однако толпа не дала ей скрыться.
— Хедин, бог Хедин, — зашептали сзади, и у Руни похолодели руки.
Великий Хедин, Хедин, Познавший Тьму, вышел к воинам простым смертным. Ни сияния, ни магических причуд, ни чудовищ — ничего. Словно стесняясь собственной божественности, он поднял руку, приветствуя всех. В ответ ему взметнулись сотни рук. И вот тут не обошлось без магии, потому что только она могла позволить полутора тысячам людей, задавленных толчеей в разных частях крепости, видеть и слышать бога так, как если бы он стоял от них в двух шагах.
— Я и мой брат, — проговорил Хедин в установившейся за мгновение оглушительной тишине, — приветствуем всех, кто пришел на наш зов.
Толпа ответила радостным ревом и звоном оружия, к которому присоединилось гулкое рычание спутников Ракота, чудовищ крылатых и бескрылых. Многие из них расположились на шпилях башен и крышах, вцепившись когтями в карнизы и трубы.
— Мы вышли из Великой Войны, — проговорил Хедин негромко, но его голос покрыл рев толпы. — Вышли с победой. Но у нас… еще остались враги. Я и мой брат, мы — не прежние, Молодые Боги. Мы не станем прятаться в Обетованном. Мы не станем грозить издалека. Мы не сдадимся. Я — не побегу ни от кого. И я знаю, что вы — тоже. И потому я позвал вас сюда. Потому явился перед вами в теле смертного. Чтобы вы, каждый из вас, ваши внуки и правнуки знали, что я — с вами! Я сделал смертного моим учеником. И сегодня я даю клятву верности всем вам. И в ответ ожидаю верности. Сейчас, когда наши враги ищут любую, даже самую малую брешь, чтобы нарушить этот, едва установившийся мир и равновесие, ваша верность — вот то, о чем я прошу. Прошу уберечь себя и свои семьи от тех, кто хочет взять силой ваш дом и наш мир, и — более всего — от тех, кто станет искушать вашу душу, соблазнять обещаниями власти и силы, сулить неисчислимые богатства. Не на богах держится Упорядоченное. Мы лишь те, кто поддерживает его в равновесии и мире. Оно стоит на каждом из вас. Покачнется один — оно выстоит. Но если враг, искуситель найдет дорогу к вашим сердцам…
Хедин замолчал, давая каждому возможность увидеть перед мысленным взором то, от чего ужас рождается в душе, и содрогнуться от этого ужаса.
— Идите в свои дома, идите в свои города. И храните мир, — продолжил он почти печально.
— Идите. И мы будем с вами незримо, — прогрохотал над толпой голос того, кто носил имя Повелителя Тьмы. Ракот на своем летучем чудовище двинулся по небесам вокруг острова, продолжая взывать и вещать.
Но Руни даже не взглянула на него.
Она лишь сделала шаг вперед, туда, где стоял Хедин. Новый Бог и в смертном обличье внушал страх. Брови его грозно сошлись к переносице, губы были сжаты в тонкую линию. Глубокая складка усталости и неизбывной боли залегла в углу этих губ.
Но при взгляде на выступившую вперед девочку лицо Хедина чуть смягчилось.
— Чего ты хочешь? Принести мне и моему брату клятву верности? — с едва уловимой улыбкой спросил он.
— Нет, — ответила Руни, холодея от собственной дерзости. — Я хочу попросить тебя… сдержать обещание.
— Я… что-то обещал… тебе? — Новый Бог недоуменно поднял бровь, устремив на девочку пронизывающий взгляд: надменный, насмешливый и одновременно полный печали.
— Верни мою семью, — выпалила Рунгерд, для храбрости сцепив в замок руки, отчего получилось что-то вроде молитвенного жеста. — Верни моего отца и братьев, что погибли, защищая твоего ученика, тана Хагена. Все говорят, что ты обещал вернуть тех, кто погиб в битве на стороне Новых Богов.
— Все говорят? — с угрозой произнес Хедин, и в его голосе прозвенел металл. — И ты веришь… всем?
Рунгерд поняла, что все испортила. Она сказала что-то не то. И теперь милостивый Хедин не вернет отца. Не захочет. Лучше бы говорил дед. Он всегда умел подольститься к господам. А она, Руни, способна лишь наломать дров.
Она не успела ответить. Из толпы вырвался растрепанный, лишившийся плаща и шляпы старик Ансельм.
— Нет-нет, — пролепетал он, заталкивая внучку за спину. — Не слушайте ее, о господин наш, милостивый и милосердный.
Лекарь упал на колени, увлекая за собой в пыль и растерявшуюся Руни.
— Сирота, — залопотал он, — девчонка. Растет без отца-матери. Вот и мелет, что на язык лихо положит.
Руни попыталась подняться, но дед снова дернул ее за руку, и девочка ткнулась лицом в пыль.
— Все вы, женщины, одинаковы, — расхохотался Новый Бог, — норовите обменять свою клятву верности на что-нибудь ценное. Вставай.
Рунгерд поднялась, уцепившись за плечо деда. Вытерла рукавом перепачканное лицо, отчего, казалось, стала еще грязнее.
— Ты права. Я обещал вернуть самых отважных и верных. Тех, кто встал на мою сторону и под знамена Хагена в трудные времена. Не одна ты ждешь возвращения своих близких. Но сейчас, когда в чаше мироздания еще не утихли отголоски бури, когда все Упорядоченное лихорадит от последствий минувшей войны, — есть дела более неотложные. Но обещания я исполню. В свой срок.
Ознакомительная версия.
