– Назад! Назад!
– Что такое? – Валентин был ошеломлен. Он был уверен, что за ними будет погоня, но чтобы поджидали впереди?.. Ротный твердо знал, что Свенсону просто некого послать на перехват, нет резервов, чтобы перекрыть все направления. – Ну-ка, дай я гляну! Скорее всего, это ты кого-то из моих увидел.
Спецназовец выглянул. Не обладая форсированным зрением, он слишком хорошо знал подконтрольную местность, чтобы даже в слабом лунном свете не заметить густую цепь движущихся точек, бреднем охватывающую всю лощину.
– Твою мать! Их намного больше…
– Это ты о ком? – спросил, поворачиваясь к Мохову, Курбан. – Кого больше?
– Да этих вот. – Капитан ткнул пальцем туда, где двигались неизвестные люди. – Я подумал было, что големы задействовали моих солдат… Но, во-первых, от моей роты остался всего взвод, а во-вторых, тут их целый батальон, не меньше.
– Откуда ему здесь взяться? – воскликнул Герман. – Ты, часом, не путаешь?
– Это вы, господа офицеры, в своих ведомствах путаете! – съязвил Мохов. – То отбомбитесь по своим, то собьете не того, кого надо. Вон, израильтяне теперь, прежде чем билеты покупать, расписание учений пэвэошников запрашивают. А мне извольте верить, когда я силы противника оцениваю. Специально обучался тому. Можете сами убедиться.
– Да ладно, пехота…
– Все, приехали! – Мохов повернулся, и все увидели, как он бледен. – Кажется, я понял… Господи, только не это!
– Что не это? – испуганно воскликнула Валерия.
– Сейчас… – Спецназовец поднял голову, высматривая, как бы забраться повыше. – Рыков, за мной!
Мохов быстрыми упругими шагами взбежал на скалистый отрог. Толик, догадавшись, что тот задумал, молча последовал за ним.
– Посмотри, что там на полосе! – попросил Валентин. – Впрочем, я и сам вижу…
– Ругаются, – констатировал Рыков. – Белобрысый орет на бородатого. Мать твою… да это же Сартов! Я узнал его, это Сартов!
– Да, Сартов здесь, – подтвердил Мохов. – А-а, я же совсем забыл, он говорил о тебе. Ух и зол он на тебя!
– Зол? Я его гада… убил, но видишь, не до конца. – Рыков впервые пожалел о том, что не довел дело до последней точки. – Есть еще у нас… что друг другу сказать. А этот, второй, бородач кто? Ваххабит?
– Блин, как ты точно определил! – На озабоченном лице спецназовца промелькнула улыбка. – Мы этого козла между собой так и называем. А вообще его Ваха зовут. Ваха Махмудов. Местный Бронзовый.
– То-то он по радиостанции с кем-то разговаривает! – Анатолий усилил зрение. – Черт, подслушать бы, но на таком расстоянии я только шумы соберу.
– По радиостанции? – переспросил Валентин. – Вот именно этого я и боялся.
Он с расстроенным видом сел на камень.
– Думаешь, те, которые идут цепью, его люди? – догадался Рыков.
– У него здесь целый отряд. – Валентин неотрывно смотрел на лощину. – Да такой, что впору бригадой называть. Самый большой во всем регионе. И сплошь одни Глиняные. Потому и молва о них идет, что бессмертные, мол, пуль не боятся, косая, мол, сама от них бежит. А командует ими некий Фаттах. Тот еще отморозок. Где его только Ваха откопал? Интеллект неандертальца, зато охотничий инстинкт, как у тигра.
И такой же кровожадный. Казни всегда сам проводит, собственноручно.
– Так что мы сидим? – Толик вскочил на ноги. – Пошли в нору твою! Ту, о которой ты говорил!
– Да толку от нее! – Валентин махнул рукой. – Эти нас везде найдут. Ну, залезем мы в пещеру через тот лаз, о котором никто не знает, а дальше что? Начнут нас по всему комплексу искать, все равно найдут! Комнату за комнатой, зал за залом…
– Вы мне только время дайте, чтобы я с программулиной поработал, – Рыков показал вниз, на стоящего с дипломатом Панаму, – а там еще посмотрим, кто за кем гоняться будет. Зал за залом. Время, мне нужно время. И спокойное место…
Горы, точнее, свой район Мохов действительно знал как свои пять пальцев. Беглецы были зажаты между отрядом Глиняных Фаттаха с одной стороны и не менее грозной силой – Чистильщиком с двумя Бронзовыми, с другой, и все-таки он их вывел. Для этого пришлось сначала вернуться назад, а потом чуть ли не ползком подниматься в гору. Но людям, уже успевшим привыкнуть к трудностям и даже к голоду, было не впервой лазать по камням и продираться сквозь кусты, раздирая в кровь руки и ноги. Для них не это было самым тяжелым. Намного тяжелее было расставаться со свободой, с лунным светом, со звездами, со свежим воздухом… Как же не хотелось снова спускаться под землю! С каким тоскливым чувством они вдыхали последний раз чистый горный воздух, перед тем как вновь уйти в подземный комплекс.
Но дело стоило того, оставаться и ждать милости от големов никто не хотел. Тем более что место, куда привел своих новых товарищей Мохов, было очень даже неплохое, похоже на то, по которому в свое время бродил Александров. Зал, соединяющий две галереи, кроме этих двух порталов, имел еще и вертикальный ход наверх и занимал ту часть комплекса, куда обычно никто не забирался. Здесь не было прямых выходов к озеру, не было и складских или еще каких-либо бытовых помещений. Его не было даже на схеме, полученной Валентином в индивидуальной программе Глиняного. Как и почему это получилось, он не знал. Да и набрел на эту часть лабиринта не сам Мохов, а прапорщик Тараненко. Он вел учет спирта, и однажды по его подсчетам вышло, что одной двухсотлитровой бочки не хватает. Доложив о пропаже командиру роты, Тараненко организовал такой, как он сам же выразился, «шмон», что все взвыли. Ругая прапорщика и в душе поддерживая того, кто спер бочку у этого жадины, спецназовцы вынуждены были проводить все свободное время, прочесывая залы и коридоры подземелий. Мохов был не против, пусть побегают, от тренировки солдатам только польза, но когда это стало мешать службе, решил прекратить поиски.
В конце концов бочка нашлась, прапорщик сам же ее и припрятал в одном из помещений с инвентарем и забыл. Но нагоняя за суету, которую поднял, ему удалось избежать, и все потому, что в предпоследний день, забредя в совсем уж дальний конец комплекса и продавливая там стены, прапорщик неожиданно обнаружил ход на лестницу, ведущую в недокументированную часть лабиринта. Да еще с разветвлениями и выходом чуть ли не к полосе.
Побродив по незнакомым комнатам и переходам и не найдя чего-нибудь, что могло бы подсказать, для чего предназначался этот засекреченный или забытый сектор, Мохов решил, что лучше лишний раз не высовываться. Верный войсковой присказке о наказуемой инициативе и не желая заполучить еще один пост охраны, он не стал докладывать о находке прежнему руководству земных големов. Если о секторе забыли, значит, он не нужен. А если засекречен и статус Глиняного для допуска в него недостаточен, то тогда тем более не стоит показывать, что ты его обнаружил. Ну а потом все как-то забылось… и вспомнилось только теперь, когда стало совсем невмоготу.
