— Не уверен… такое ощущение, что все передачи просто прекращены. Попробуем поймать север.
Он вновь повел стрелку вдоль шкалы.
— Сильные помехи… похоже, опять магнитная буря. Ага, вот. Нью-Йорк. Кажется, я что-то поймал. Вот послушайте.
Он прибавил громкости.
Еле слышимый из-за треска атмосферных разрядов голос возбужденно говорил:
— Это распространяется во все стороны от Мексиканского нагорья, точно взрывная волна. Происходит это всегда одинаково: сначала отдельные люди начинают вести себя странно, уверяют, что видят или слышат что-то необъяснимое, отмечены случаи, когда на глазах у родных и друзей некоторые внезапно теряют привычный облик и превращаются в нечто не поддающееся описанию. Так до сих пор и не удалось установить, происходит ли это на самом деле или же это всего-навсего галлюцинации, вызванные воздействием какого-то прежде неизвестного фактора. Затем начинается цепная реакция загадочных исчезновений; пустеют целые кварталы, города… Те немногие уцелевшие, которые оказались непосредственными свидетелями происходящего, находятся в таком глубоком шоке, что от них ничего нельзя добиться. Нью-Йорк уже практически опустел. Из Вашингтона тоже нет никаких известий. Белый дом молчит. Мы, группа репортеров, забаррикадировались в здании телецентра, но, полагаю, эта волна докатится и до нас. Тревожные сообщения поступают из Европы…
Голос вдруг захрипел и прервался, уступив место оглушительному треску атмосферных разрядов.
Хенрик еще несколько раз повернул верньер, потом обернулся к нам.
— Пожалуй, это все, — сказал он. — Может, кто-нибудь еще пытается связаться, но здесь принимаются лишь передачи большой мощности.
Он обхватил голову руками и замер в кресле.
— Как ты думаешь, Олаф, — тихонько спросил Карс, — а передатчик работает?
— Не знаю, — устало ответил я, — почему бы нет. А с кем ты хочешь связаться?
— С нашим консульством в Нью-Йорке.
— Нет больше никакого консульства.
— Я все-таки попробую. Хенрик, уступи мне место.
Хенрик встал, вид у него был еще мрачнее, чем обычно.
— Пропало, — сказал он, — все пропало…
— Я не понимаю, что происходит, Хенрик.
— А что тут понимать? Они захватили всю Землю. Не знаю, что они сделали с людьми… с человечеством… чем мы им так уж помешали?
— А бомбить их кто пытался?
— Да потому и пытались, что больше ничего сделать не могли! И то — без толку! А теперь… Ну что нам теперь делать?
Я покачал головой.
— Не знаю, Хенрик.
— Может, мне удастся связаться со своими, — сказал Карс, настраивая передатчик. — Они заберут нас отсюда. Пришлют за нами свой транспорт. Должны прислать…
— Ладно, — сказал я, — валяй. Только лететь-то нам некуда. Везде одно и то же. Но ты давай связывайся. А я тут еще похожу.
— Нам лучше сейчас держаться всем вместе, Олаф, — предупредил Хенрик.
— Ничего со мной не станется.
Я побрел прочь из радиорубки — весело мерцающие огоньки на приборной панели казались издевательской насмешкой. Усталость, накопившаяся за время многодневного перехода, навалилась на меня. Все бесполезно — к чему стремиться куда-то, пытаться разрешить неразрешимую загадку… да, мы принесли отчет о том, что происходит в Гиблых Землях. Но его даже некому выслушать.
Кабинет Глена, примыкавший к помещениям лаборатории, также был пуст — никаких следов поспешной эвакуации, все на своих местах; заспиртованные двухголовые уродцы и странные создания по-прежнему слепо таращились на меня из своей стеклянной тюрьмы. Я пристроился в кресле и рассеянно стал перебирать кипу бумаг и писем, лежавших на столе. Отчеты рейнджеров, переписка с калифорнийской биологической станцией, дневники лабораторных исследований… Взяв в руки один из надорванных конвертов, я внезапно увидел знакомый почерк, и сердце у меня заколотилось быстрее. Я перевернул конверт — действительно, на обороте красовался норвежский адрес нашего управления.
Я извлек из конверта сложенный вдвое листок, исписанный аккуратным почерком Антона. Письмо явно не предназначалось для посторонних глаз, на нем стояла пометка «профессору Бакстону, лично», но какая теперь разница?
Привет, старина!
Новости у меня неутешительные. Наконец-то эксперты сумели дать мало-мальски связное объяснение тем сведениям, которые наш отдел накапливал вот уже несколько десятилетий. Я, помнится, писал тебе, что кадары, которых поначалу считали виновниками всех обрушившихся на нас бедствий, оказались ни при чем — и расшифровка их переговоров с орбитальной базой подтвердила это. Если бы они только не были такими перестраховщиками, если бы не разводили эту дурацкую игру в прятки, мы бы сумели вовремя сориентироваться и принять соответствующие меры. Теперь, боюсь, уже поздно. Человечество неуклонно и неумолимо движется к своему концу — во всяком случае, к концу привычной нам цивилизации. В Центральной Америке, под влиянием какого-то до сих пор неизвестного нам фактора, началось превращение людей во что-то иное — и теперь этот процесс распространяется по всему миру. Помнится, ты полагал, что причиной всех мутаций в Гиблых Землях является взрыв установки; я и сам так считал, но теперь думаю, что вся эта история с установкой была просто отвлекающим маневром, который на время сделал недоступными для нас целые территории и позволил там, в дебрях радиоактивного леса, без помех вызревать тем подспудным процессам, которые сейчас охватили весь мир.
Сначала я подумал, что вся эта история с тугами была таким же отвлекающим маневром, как взрыв установки, — пока мы с ними возились, у нас не было времени задуматься о том, что делается там, в непроходимых дебрях Центральной Америки. Эволюция вообще штука жестокая — что для нее сотни и тысячи жертв? Пусть по всему миру невинным людям перерезают глотки, вся Служба безопасности сбивается с ног, и ни у кого нет ни времени, ни сил обращать внимание на всякие загадочные случаи, которые все чаще и чаще происходят у всех под носом. Но теперь, просмотрев все данные, я склонен полагать, что появление тугое — просто побочный эффект процесса. Зет-соединение, которое и вызывает всю эту радикальную перестройку организма, к моменту метаморфозы должно достичь определенной пороговой концентрации. Появляясь же в сравнительно небольших дозах, оно влияет на поведение людей, вызывая несколько типов отклонений от нормы, к одному из которых и относятся туги. Самое странное то, что зет-соединение уже найдено и в организме многих животных — вероятно, этим и объясняется появление множества странных форм и возникновение сразу нескольких новых видов разумных существ — что до сих пор приводило в недоумение наших биологов. Животные тоже эволюционируют — но человек меняется еще быстрее.
Человечество меняется, Глен, и меняется с такой скоростью, что люди, превращаясь в нечто иное, даже не успевают осознать, что с ними происходит. Думаю, этот процесс уже охватил всю планету. Какими они или мы будем, мне не известно. Знаю только, что человек и сверхчеловек все-таки не одно и то же, и приобретая какие-то новые потрясающие качества, мы можем потерять что-то очень важное из того, что у нас имелось прежде.
Глен, такой размах происходящего заставляет меня предположить, что процесс этот не случаен, а инспирирован какой-то внешней силой — вероятно, подобное происходит на всех планетах, где имеются цивилизации, достигшие определенного уровня развития, — история кадаров служит тому подтверждением. Кто бы это ни был, действует он, надо сказать, довольно жестоко, но, похоже, судьба человечества как такового его не интересует — для него важно лишь то, что из нас, людей, получится после метаморфозы, а вот этого мы как раз и не знаем! Всемогущие создания, способные силой мысли переноситься из одной точки Вселенной в другую? Существа, которым предстоит войти в семью таких же сверхсуществ, образовав сообщество разумов, которое мы и представить себе не можем? Нам остается только гадать и ждать — возможно, мы получим ответы на эти вопросы гораздо раньше, чем полагали.
Теперь я жалею, что послал ребят в самый центр этой заварухи. Я-то надеялся, что они сумеют вступить в контакт с загадочными инициаторами всех этих событий, но, вполне возможно, те просто не показываются на Земле, предоставив процессу идти своим ходом. Я возлагал определенные надежды на кадара — полагал, что он заметит то, чего не заметили мы, люди, просто потому, что не даст себе так легко заморочить голову. Они вообще не слишком-то восприимчивы; боюсь, что те, кто остался от их расы, просто жалкие последыши, по каким-то причинам не способные пройти процесс метаморфозы — может, в каждой расе найдутся отдельные представители, обладающие неким иммунитетом к воздействию зет-соединения? Не знаю, стоит ли им позавидовать или мы должны сокрушаться об их дальнейшей участи. Но теперь это не важно. Маховик раскручен, и не нам пытаться остановить колесо эволюции.
