Ознакомительная версия.
Лазненко продиктовал семизначный буквенно-цифровой код, по которому главный компьютер Центра перешел в особый режим. У президента России зазвонил телефон.
– Саломатин слушает, – ответил президент.
– Это Лазненко, Вячеслав Николаевич.
– Да, понятно, что случилось?
– У нас серьезная ситуация. В Минобороны прокол. Я в Москве. Пенкин тут такого наворотил. Мне нужна помощь. Первое – закрыть небо над Москвой и Кубинкой, второе – нужна серьезная военная поддержка.
– Я понимаю, что вы просто так не попросите, – сомнение в голосе президента было очень сильным. – Поясните хотя бы в двух словах, Николай Петрович.
– В двух словах – Москва находится под контролем внешних структур, Пенкин полностью контролирует всю систему. Необходима группа захвата Конгресс-холла в Москва-Сити, того, что у Империя-Тауэр. Но от Минобороны я не могу ничего просить. Судя по всему, именно Минобороны и организовало это все. Не армия, а именно министерство. Извините за сумбур.
– Ладно, у меня есть ресурсы, которые не подконтрольны никому, кроме меня. Ждите.
Метаморфоза была стремительной. Лопнула рубашка на спине, разрываемая костистым хребтом, клыки только чудом не разорвали щеки на вытянувшихся вперед скулах. Тонкие руки пианиста превратились в страшные лапы, выдвинув на десять сантиметров из каждого пальца по черному когтю. Мышцы на бедрах покрывались длинной шерстью, защищая еще не уплотнившуюся кожу. А бока и грудь уже покрывались костными пластинами, затейливым узором закрывающими жизненно важные органы. Рымжанов мягко, словно нежный кролик, прыгнул на несколько метров вперед, сократив расстояние до соперника. Еще слабый после трансформации Тимур, или тот, кем он стал, поднялся во весь рост и издал боевой клич. Сознание, загнанное инстинктами в самую глубину мозга, добавило в вой тоскливые нотки.
Курум оторвался от еды и сначала с интересом повернул морду в сторону Тимура, но, увидев его, резко развернулся на месте. Он присел, словно готовясь к прыжку, но вопль оборотня поднял шерсть на холке курума дыбом, и зверь медленно и осторожно отошел в сторону. Потоптавшись в нерешительности, курум сделал свой выбор. Он не хотел драться, ведь рядом, в двух шагах, было много доступной еды. Легко, как выпущенный из пращи, он вскочил на верхнюю кромку стеклянного ограждения. Словно это была не пятнадцатиметровая стеклянная стена, а небольшой прозрачный бордюр. И оттуда, с этой стены, курум кинулся в зал, в скопище человеческих тел.
Голод не только поглощал все силы в мышцах, он выдавливал разум из сознания, заставляя думать только о еде. За годы симбиоза с морфом Рымжанов научился управлять и процессами преобразования, и чувствами. Но сейчас он понимал – нужна пища, чтобы не проиграть схватку с курумом, который не отступится. Тимур огляделся и прыгнул на запах, туда, где на арене лежали ошметки мяса, не доеденные монстром. Сладкая, еще теплая плоть, липкая кровь, казалось, наполняли Тимура силой, словно волшебный эликсир. Ускоренный метаболизм стал формировать тело, уплотнились мышцы, когти стали твердыми, как сталь, а роговые пластинки на груди – непробиваемыми. Но одновременно с приходом звериной силы сознание все больше покидало Рымжанова. Он уже не думал, что пожирает человечину, он думал только о еде и сопернике, который бесновался за стеклянной оградой. Пока он там, в зале, он не опасен Тимуру, и поэтому о нем можно было не беспокоиться.
– Вадим, тут у нас нештатно, – раздался голос Германа. – Тимур…
– Что там? – Малахов принял коммуникатор от Лазненко. – Что случилось?
– Судя по сигнатуре, у Тимура метаморфоза. И там… В общем, в зале идет побоище. Но это не Тимур. Кто-то крупный, Тимур находится недалеко от лифта, пока малоподвижен.
– Андрей, ты слышишь? – включился в разговор Байкалов.
– Я чего-то не знаю? – Голос Журавлева был недовольным. – Я тут с этим лифтом дурацким пытаюсь…
– Андрюша, тут такое дело, у нашего товарища, у Тимура, я тебя с ним потом познакомлю, метаморфоза. Ну, с ним это давно. В общем, он там, возле лифта, и не совсем человек. Он тебя не тронет. Но ты должен быть готов, что его надо уговорить пойти с тобой, и это непросто.
– Спасибо, что предупредили, – мрачно изрек Журавлев. – Ладно, тут, оказывается, лифт ключом запускается. И мне, между прочим, ради него пришлось обшарить у трупов карманы.
– Андрюша, только осторожно, – попросил Байкалов.
Курум резвился. Есть ему уже не хотелось, он не боялся людей, ни один из них не мог ему причинить ни малейшего вреда. Хищник играл. Он сразу понял, что ничтожные существа рвутся к выходу на противоположном конце зала, и одним прыжком оказался у двери, перекрыв пути спасения. Он стоял, запечатав задом выход, и время от времени порыкивал на кричащих мечущихся людей. Кровь заливала куруму лапы, широкую грудь и стекала лужей вокруг горы мертвых тел. Монстр куражился и не собирался прекращать бессмысленное побоище. Охрана, выполнившая перед представлением предписание оставить все оружие вне зала, была беспомощна и вяло огрызалась на требования шейха уничтожить тварь. Погибать бессмысленно никто не хотел.
В первую очередь курума привлекло движение в центре зрительного зала. Там крупный человек в белом балахоне пытался спрятаться под креслами. Он упал на пол и потянул за собой женщин, которые находились рядом с ним. Человек в балахоне повалил их на себя, надеясь таким образом укрыться от глаз курума. Но суета только привлекла зверя. От прятавшегося человека несло страхом. Этот запах, неслышимый простыми существами, возбуждал курума. Порождение Зоны питалось страхом так же, как и плотью.
Зверь отвернулся от мечущейся толпы и, медленно ступая по мягким креслам, подошел к оцепеневшему от ужаса шейху. Совершенно не интересуясь визжащими женщинами, он подцепил их когтями и расшвырял несчастных в стороны, оставив главную жертву незащищенной. В глазах чудовища, казалось, промелькнуло любопытство. Он наступил задней лапой на ноги шейха, так что тот лишился какого-либо шанса ускользнуть, аккуратно, одним когтем, с точностью портного распорол балахон и застыл над дергающимся телом. Абдуль попытался освободить зажатые ноги, но курум надавил чуть сильнее, и кости хрустнули, как когда-то хрустели куриные крылышки на зубах шейха. Следующим движением когтей курум взрезал живот и вытащил наружу внутренности человека, уже не кричащего, а воющего от боли. А потом, почувствовав, как жертву покидает жизнь, а вместе с ней уходит и страх, курум подбросил лапами тело вверх и на лету ударил еще раз, распластав грудную клетку и вырвав еще живое сердце. Монстр надкусил его и, как капризный ребенок, отбросил в сторону, потеряв всякий интерес к куче мяса, которая еще секунду назад была одним из могущественнейших людей на Земле.
Ознакомительная версия.
