Ознакомительная версия.
Барс опустился на колени, а потом и вовсе повалился ничком на землю, закрыв лицо ладонями.
* * *
– Ну, и долго ты так лежать будешь?
Первое, что Барс увидел, оторвав голову от земли, были «берцы». Новые, аккуратно зашнурованные и начищенные «так, чтобы вакса капала», как любил говорить Петрович – завсклада с родной «Владимирской», старый армейский прапорщик. Один из тех людей, в чью жизнь даже Катастрофа не принесла почти ничего нового. Петрович сменил просторное армейское хранилище на небольшое помещение в переходе на «Достоевскую» и привычный «Союз Аполлон» на «Приму», коей на станции каким-то образом оказалось в избытке. Но в остальном остался тем же, кем был раньше – ворчливым, но добродушным стариканом, всякий раз норовящим подсунуть ношеное снаряжение вместо нового, а новое сохранить «на черный день». Будто бы могли быть дни чернее тех, когда Барсу приходилось забирать со склада оружие или одежду, чтобы снарядить новобранцев заместо тех, кто навсегда остался в далеких туннелях или на поверхности… И все же Петрович неизменно сдавался – плевался, скалился в прокуренные усы, бормотал что-то себе под нос, но неизменно выдавал все, что требовалось – под роспись, без этого никак.
Барс сам не понимал, почему он прокручивает в голове воспоминания о бесконечных боданиях с прижимистым заведующим складом. Наверное, для того, чтобы упорно пытаться не замечать Расула, с цветущим видом стоявшего прямо здесь в тех самых начищенных до блеска «берцах».
Форма на нем тоже была новехонькая – совсем не выцветшая, не потертая, ни единой дырочки или следов штопки, да еще и подобранная по размеру так, что сидела она чуть ли не как перчатка – ничего не натянуто, ничего не висит, не болтается. Поверх камуфляжной куртки Расул надел разгрузочный жилет со встроенными бронепластинами – разумеется, тоже новый, будто только что со склада. Даже вместо своей обычной «ксюхи» Расул вооружился довольно-таки редкой «сточетверкой», сохранившей в паре мест следы еще заводской смазки. А уж где он раздобыл навороченное тактическое цевье с рукояткой и фонариком, Барс мог только гадать. На «Владимирской» таких отродясь не водилось, а если бы и водились, Петрович бы скорее удавился, чем отдал такое сокровище кому-то кроме самого Барса и еще пары человек.
– Ты вставать-то собираешься? – поинтересовался Расул, подходя чуть ближе. – Ты посмотри, на кого похож стал. Тьфу.
Расул демонстративно сплюнул куда-то в сторону, но его гладко выбритое лицо совсем не выражало злобы. Скорее наоборот – светилось абсолютно не соответствующим его словам дружелюбием.
– Я что, умер? – Барс криво ухмыльнулся. – Какого?..
– Понятия не имею, – Расул оборвал его на полуслове. – В общем-то, это тебе решать, умер ты, или нет. Как ты сам думаешь?
– Мне решать… – тупо повторил Барс, рукавом вытирая опухшие глаза. – А хрен его знает. Я сильно сомневаюсь, что ты мог бы вот так стоять здесь, будь я в здравом уме. Разоделся, блин, как на парад.
– Я-то разоделся, да, – согласился Расул. – Только ты на себя-то посмотри, еще раз тебе говорю. Вот кто ты такой?
– Я – это я, – Барс уселся поудобнее, подтянув ноги к груди.
– Головка… от часов «Заря»! – рявкнул Расул. – Разнюнился тут, как баба, смотреть тошно! Грязный, заросший, как бирюк, оружие разбросал… Ты сталкер, или где?
– Сталкер, – кивнул Барс. – Был когда-то, во всяком случае.
– Сталкер – это в первую очередь боец, – Расул сделал еще шаг вперед и наклонился. – А бывших бойцов не бывает. Это на всю жизнь. Ты ведь сам меня так учил! И что теперь?
– А теперь все, – рассмеялся Барс. – Теперь я в край съехал и разговариваю со своим покойным другом. Был боец, да весь вышел.
– Ни-хре-на, – выговорил Расул, для пущей убедительности останавливаясь на каждом слоге. – Да даже если и съехал – какая разница? Это уважительная причина для того, чтобы не выполнять боевую задачу? Какая у тебя задача?!
– Охранять и защищать.
Барс ответил быстрее, чем успел подумать. Такие вещи вбивали всем, кто носил оружие, с первого дня тренировок. Вот только как было объяснить Расулу, что здесь больше не осталось тех, кого нужно защищать?
– Верно! – Расул довольно оскалился, услышав правильный ответ. – Охранять и защищать! Вот и приступай. Ты не ранен, еда есть, патроны – вроде бы тоже есть. Чего тебе еще надо?
– Как насчет веры в то, что я делаю что-то нужное? – взорвался Барс. – Ты прекрасно помнишь, как оно случилось там, в Питере! Мы шли умирать – я, ты, Костя, Королев, Серый… Умирать за них! За тех, кто потом вышвырнул нас, как мусор. Мы были готовы отдать все, а им это оказалось попросту не нужно! А здесь? Кого здесь надо защищать? С чего ты взял, что эта хренова тварь из кокона не сожрет меня, едва вылупившись?!
– Вот оно что?.. – Расул, с улыбкой выслушавший гневную отповедь Барса, посерьезнел. – Нет, такие вопросы – извини – не ко мне. Попробуй спросить у него.
С этими словами Расул указал рукой куда-то Барсу за спину.
Эдик расположился на корточках у давно погасшего костра. В отличие от сияющего новым обмундированием Расула, выглядел он, мягко говоря, неважно: куртка – та, в которой его и похоронили – вся в свежей крови и к тому же еще и перепачкана землей, на лице – ни кровинки, и только улыбка точно такая же, как и всегда.
– Вот, восстал из мертвых, – Эдик радостно помахал рукой, – чтобы нагнать ужаса на драгоценного сатрапа. Ты уж меня извини за такой нелицеприятный вид.
– Да какая разница, – Барс пожал плечами. – Это ж мое персональное безумие. Тебя ведь здесь на самом деле нет.
– Я очень даже есть, – Вассерман обиженно насупился, но тут же снова улыбнулся до ушей. – Ты же понимаешь, зачем я тут?
Барс кивнул и на всякий случай оглянулся назад на Расула, но того на прежнем месте уже не было.
– Хорошо, – продолжил Эдик. – На самом деле, ничего особо умного я тебе не скажу. Могу только повторить слова джигита: собери волю в кулак и героически превозмогай. Ты можешь, я же знаю. Я ведь очень на тебя рассчитывал все это время – без тебя меня сожрали бы в десяти шагах за гермозатвором.
– Отлично, – Барс глухо усмехнулся. – И куда тебя все это привело?
– Достаточно далеко, если ты не заметил, – Эдик многозначительно поднял вверх окровавленный палец. – И я тебя ни в чем не обвиняю, что характерно. Ты не можешь спасти всех и каждого даже при всем твоем сатрапьем могуществе. Ты вел нас, ты дал нам надежду – должны же мы, в конце концов, делать что-то и сами?
Ознакомительная версия.
