меня привел, я бы сбежал, честное слово. А так только уши чуть не сгорели от смущения, когда дошло. Но это случилось далеко не сразу, и бежать было уже поздно. А потом… потом хозяйка заведения с улыбочкой сдала меня на руки моей «учительнице», и всякие возражения вылетели из моей головы до самого утра, когда я спустился из номера в бар на первом этаже борделя. Сонный и довольный, мечтая о чашке кофе и… повторении пройденного материала, м-да.
Но увидев такую же довольно-расслабленную физиономию Ветрова, непринужденно завтракающего за круглым столиком, накрытым накрахмаленной скатертью, я на миг замер, и вчерашнее смущение снова обожгло мои уши.
— Доброе утро, Кирилл, — как ни в чем не бывало кивнул мне Святослав Георгиевич и указал на стул. — Присаживайся. Завтрак?
— Мм… не откажусь, — справившись с собой, ответил я, устраиваясь напротив наставника.
— Франческа!
Рядом с нами нарисовалась смутно знакомая барышня, которой Ветров принялся что-то быстро говорить по-итальянски. Выслушав его, девушка улыбнулась и, кивнув, исчезла за высокой барной стойкой в углу зала. Вспомнил! Это же с ней Святослав Георгиевич вчера уходил наверх.
— Как спалось? — поинтересовался Ветров. Вежливый…
— Мм… мало, — буркнул я, и мой собеседник усмехнулся. Я внимательно посмотрел на него и все-таки спросил: — Зачем?
— Зачем? — переспросил Святослав Георгиевич и, пригубив кофе, стер с лица ухмылку. — Мне не нужны неприятности на «Фениксе», Кирилл.
— Не понял, — честно признался я, и Ветров, отставив чашку в сторону, побарабанил пальцами по столешнице.
— Хм… что ж, давай поразмышляем над ситуацией.
Но в этот момент рядом вновь появилась Франческа, и Ветров замолчал, дожидаясь, пока она поставит передо мной приборы и тарелку с омлетом. Однако… подача завтрака входит в набор услуг? Положительно, мне все больше нравится это место.
Дождавшись, пока Франческа, подарив нам по улыбке, ускользнет обратно за барную стойку, Ветров заговорил снова:
— Итак, что мы имеем? «Кит» находится в рейсе больше трех месяцев, а на его борту служат взрослеющий мальчишка и красивая… ты же не будешь отрицать красоту Хельги, Кирилл? Правильно. И красивая, более того, хорошо знакомая этому мальчишке девушка. При этом означенный юнец, несмотря на свое взросление, невинен аки младенец и банально стесняется снимать напряжение в портовых бардаках, как это делает команда «Феникса».
— Я не…
— Да-да, ты был занят учебой. Тем не менее эта твоя занятость никак не мешала тебе слушать все байки и рассказы матросов об их похождениях. Или я не прав?
— И что? — Я нахмурился. Мне совсем не понравилось то, к чему вел свой монолог наставник.
— Влюбленность, Кирилл. Я не желаю, чтобы Хельга стала предметом твоего интереса. Объяснять почему, надеюсь, не надо?
— Влюб… Я? В Хельгу?! — Кое-как проглотив кусок обжигающе-горячего омлета, возопил я. — Да мы с ней дня не можем провести рядом, чтоб не собачиться!
— Ну, во-первых, за два дня нашего путешествия на «Резвом» я не заметил, чтобы вы ссорились. Да и ваша вчерашняя гонка по дирижаблю с последовавшей за ней борьбой в партере мало напоминала ссору, не находишь? — усмехнулся Ветров, но тут же посерьезнел. — А во-вторых, Кирилл, природе плевать на ваши пикировки. Хельга — единственная женщина на корабле, а ты вошел в тот возраст, когда влюбленность просто неизбежна. Просчитать дальнейшие варианты сможет даже последний идиот. — Ветров замолчал и, налив в стоящую передо мной чашку кофе из высокого кофейника, принялся раскуривать трубку. Выпустив облачко ароматного дыма, он прищурился и усмехнулся: — Скажи спасибо, что я решил купировать возможную проблему именно так, а не рекомендовал нашему эскулапу прописать тебе утишитель.
— Утешитель? — не понял я.
— Ути́шитель, — поправил меня Ветров и пояснил: — Так на флоте прозвали средство из военного медицинского набора. Видишь ли, матросы военных дирижаблей не имеют возможности шляться по бардакам на каждой стоянке, вот им и сбивают настрой специальной микстурой… снижая таким образом ненужную агрессивность. А по возвращении в родной порт бедолагам приходится проходить курс реабилитации, если, конечно, они не желают остаться бессильными на всю жизнь. Месяц диеты, ежедневные уколы в течение недели… Мое решение было гуманней, не находишь?
— Спасибо, — тихо проговорил я. Перспектива уколов и диет совсем не пришлась мне по вкусу, так что наставника я поблагодарил от всей души.
— То-то… юнец, — фыркнул Ветров и, заметив, что я расправился со своим завтраком, вновь кликнул Франческу.
Девушка оказалась рядом чуть ли не в ту же секунду. Звякнули о пустое блюдце четыре гривны, а спустя секунду туда же упала еще одна. Понять, что последняя монета предназначалась персонально Франческе, было несложно даже с моим знанием итальянского. Барышня сверкнула белозубой улыбкой, что-то прощебетала и, наградив Святослава Георгиевича поцелуем в щеку, вновь убежала за стойку. Ветров поднялся из-за стола.
— Идем, Кирилл, уже девятый час. А у нас в полдень встреча с получателем груза. Да и Хельга скоро завтрак потребует.
— Она все равно раньше десяти не встанет, — проворчал я, однако поднялся из-за стола. Но тут мне в голову пришла одна мысль… — Подождите, Святослав Георгиевич, я только в номер поднимусь на минуту.
— Что-то забыл? — приподняв бровь, поинтересовался Ветров.
— Э-э-э… деньги оставить, — чуть замявшись, проговорил я и уже собрался взлететь вверх по лестнице, но наставник меня остановил.
— Угомонись, Кирилл. Я только что все оплатил.
— А-а… но я же…
— Это была моя идея и мой подарок тебе на день рождения. Так что не беспокойся, — правильно понял мои сомнения Ветров. — Идем. Только не забудь забрать в гардеробе свой чемодан.
Святослав Георгиевич вышел на улицу, а мне пришлось задержаться в холле, пока гардеробщик ходил за оставленным у него на хранение изделием старого знакомца Ветрова.
— Kie tiu maljunulo?
Я обернулся на голос и увидел появившегося в холле мужчину в темно-зеленой форме и такой же фуражке с разлапистым «крабом» и черным околышем, на котором золотыми буквами сияло название корабля. Высокий, подтянутый, с военной выправкой и лязгающим произношением, офицер. Точно не итальянец.
— Pardonu, mi ne parolas esperante [9]. — Я проявил все недавно обретенные познания эсперанто.
— Я спрашиваю, где этот старик! — А вот немецкий в устах незнакомца прозвучал весьма органично.
Но ответить я не успел, поскольку в этот момент гардеробщик вышел из своей комнаты и протянул мне чемодан.
— Prego, signore [10].
— Grazie. Ciao [11]. — Я поблагодарил гардеробщика и поспешил на улицу, не желая слушать ругань немца, явно недовольного задержкой и теперь довольно эмоционально излагающего свои претензии. Даже на родной язык в запале перешел… хм, какие знакомые обороты, однако.
Впрочем, я довольно быстро выкинул из головы мысли о брызгающем слюной немце и переключился на более насущные дела.
