Генерал, майор и хранитель имущества разложили её на столе и нашли дом этого самого менялы Руперта ван Хостена. Стали смотреть, как его лучше взять, а тут и делегаты, от монаха выйдя, долго у больного просидев, решили попрощаться с генералом и сообщили тому, что отец Доменик город их покидать не хочет, а хочет служения тут, и что они просят генерала монаха не увозить, а со своей стороны обещают о его жизни побеспокоиться. И насчёт поруганного храма у бургомистра обязательно поинтересуются. Вся эта возня была на руку Волкову, и он ласково попрощался с почтенными горожанами. После же вернулся за стол к карте, майору и хранителю имущества. И, посидев ещё немного, пришли к выводу, что надобно дом и окрестности осмотреть воочию. И Дорфус и Вайзингер собрались и уехали. А Волков задумался и, посидев немного, пришёл к выводу, что план его потихонечку воплощается в жизнь, и вскоре власти поймут, кто виновник всего того недоброго, что происходит в городе, и решат выгнать его. Сам генерал как раз так и поступил бы, и посему приказал подать себе чернила и бумаги и сел писать письмо в Вильбург.
И в письме том были такие строки:
«А дела в городе всё более и более грозные, власти тяготятся моим присутствием и уже раздражения своего не скрывают. Вокруг города создаются склады и магазины с военным припасом, верные мне люди говорят, что в пригородах собирается военный люд, всё из еретиков. Да и в городе всё больше людей при железе. Все ждут ван дер Пильса. Посему прошу Его Высочество со всей возможной поспешностью послать мне в помощь хоть три сотни добрых людей с хорошим доспехом и при хороших офицерах. Иначе горожан я сдержать не смогу и город буду вынужден покинуть ещё до Пасхи, во избежание гибели всех своих людей».
Конечно, барон сгущал краски, но в одном он был честен: удержать город с шестью сотнями имеющихся в его распоряжении людей он бы не смог. Да, он не сомневался, что в прямом столкновении, даже на узких враждебных улицах, он разобьёт все, что может выставить против него город. И стражу, и ополчение, и даже некоторое количество наёмников. Уж мушкеты скажут своё слово. Но без пушек взять городскую цитадель с арсеналом ему не под силу. Даже в случае его полной победы в цитадели останутся враги. А посему сопротивление в городе ему не сломить.
В общем, лишние люди ему совсем не помешали бы, ну а договор между герцогом и городом о том, что только шесть сотен людей герцог может размещать в городе… Так плевать на него, как говорил хранитель имущества: маски сброшены. И в письме как раз про это генерал и писал.
Закончив, он звал к себе ротмистра Юнгера, и когда тот пришёл, протянул ему бумагу.
— Хочу, чтобы письмо это покинуло город ещё сегодня, до того как закроют ворота. Письмо это очень важное, нельзя допустить, чтобы оно попало к горожанам. Посему прошу вас найти для него самого толкового из ваших людей.
— У меня все толковые! — самоуверенно заявил генералу кавалерист, забирая важную бумагу. Волков уже привык к тому, что Юнгер всё время нахваливает свих людей. Офицер почему-то не сомневался, что все его кавалеристы и умны, и храбры. Это, конечно, делало Юнгера честь, но и немного раздражало генерала. Хотя и выговаривать ротмистру он за это не стал бы. А тот всё бахвалился:
— В кого из моих пальцем ни ткни, всякий толков!
— Хорошо. И пусть его до ворот проводят двое других толковых, пусть убедятся, что он покинул город. Это очень важно.
— Раз так важно, то я и сам до ворот провожу гонца, — предложил ротмистр. — Сам и погляжу, как он уехал.
— Отличная мысль, — одобрил генерал, — выполняйте.
Ближе к ужину вернулись Дорфус и Вайзингер, оба были в приподнятом настроении. Хотя майор сразу сказал генералу:
— Местечко будет посложнее. Тут пост стражи рядом, почти за углом, на соседней улице. Да и домишко покрепче прошлого.
— Но и побогаче будет, — заметил хранитель имущества.
— Может, найдёте, что полегче? — предложил генерал.
— Ничего, и с этим справимся, — заверил его майор, — а со стражей, господин Вайзингер говорит, может, ещё и просто договориться удастся. Что бы всё без драки прошло.
— Да, попробуем договориться. Есть у меня один человечек, что в страже служил раньше, да погнали его, он всех стражников знает, может и договориться.
— И когда думаете делать?
— Так на следующую ночь, — отвечал Дорфус, — с утра завтра ещё раз всё осмотрим и к ночи начнём людей собирать.
— Ну, дай Бог, — согласился генерал.
Конечно, он понимал, какой скандал случится, ежели всё это всплывёт. Уж герцог ему найдёт, что сказать по этому поводу: дескать, тебя, дурака, туда послали город успокаивать да усмирять до лета, а ты дома купчишек взялся грабить? Совсем ум потерял?
Но Волков затеял эти ограбления как раз для того, чтобы покоя в городе и не было. Ему нужно было беспокойство. Очень нужно.
— Ну, дай Бог, — повторил он.
* * *
Много всякого генерал слыхал о военной удаче. Мол, прилетел арбалетный болт в открытое забрало полководцу, и противник выиграл сражение. Или попало пушечное ядро в командира гарнизона осаждённого города, оторвало ему ноги, и гарнизон пал духом и капитулировал. Нежданная удача, лукавый случай, военное везение. Вот только никогда Волков не считал, что это просто рок или судьба, выбравшая одну из враждующих из сторон. Не судьба нанимала дорогих арбалетчиков для сражения, не удача тащила тяжеленные осадные орудия к осаждённому городу — всё это делали люди, думающие о деле, о победе. А уж то, что ядро было выпушено так хорошо, что решило исход осады, или что точный арбалетный выстрел убил вражеского генерала — это и подавно не какое-то там везение, а умение бомбардира или верный глаз арбалетчика. И победа, завоёванная таким способом, — это всего лишь нежданный бонус за тяжкие усилия, предпринятые кем-то.
Вот и то, что произошло позже, он посчитал не провидением или глупым случаем, а последствиями своих правильных действий, да и своей разумностью.
Уже когда стемнело, когда ротмистр Юнгер вернулся и доложил, что гонец с письмом благополучно покинул город, а помощники кашеваров уже накрывали скатертями столы для офицеров, от ворот пришёл сержант и доложил, что генерала
