Одним словом, после такого начала стало понятно, что ничего серьезного сегодня петь уже не получится. Пришлось поднапрячься и одну за другой выдать несколько песен из «пиратского цикла» Владимира Высоцкого, потом «Восьмиклассницу» Цоя, а закончил так вообще «Черным котом». Вот такой я был сегодня романтик. Но, публика явно была не против, а главное — не против была Настя.
Взглянув на часы и припомнив серьезное выражение лица Костылева во время нашего последнего разговора, я понял, что, пожалуй, не стоит слишком уж испытывать прочность его терпения. Как ни крути, понять мужика можно, он отец и за дочь свою волнуется. Поэтому, поблагодарив всех за внимание и теплый прием, я вернул Кузьме гитару, и мы с Настей направились в сторону ее дома.
Уже у ворот я снова набрался наглости и чмокнул ее на прощание в щечку. Думаю, мог бы поцеловать и в губы, да и девушка, судя по загадочному мерцанию глаз, была совсем не против, но остановил меня видневшийся за стеклом в темном окне второго этажа квадратный силуэт хозяина дома. Встав по стойке «смирно», я, словно на параде, отсалютовал ему и, четко развернувшись на пятке через левое плечо, строевым шагом, с отмашкой рук и громким топотом, отправился домой. Вот, блин, товарищ капитан, всю концовку хорошего свидания смазал, негодяйская душа!
Когда я вернулся, в «Псарне» по-прежнему было многолюдно. Сославшись на ранний подъем и необходимость хоть немного поспать, я вежливо отказал самым настойчивым «фанатам», желавшим продолжения концерта, выдернул из-за стола допивающего свое пиво Толика и направился наверх.
— Красивая, — глубокомысленно протянул поднимавшийся по лестнице позади меня напарник — Понятно, почему Ксюха так бесится…
— Стоп! А вот с этого места поподробнее. — Я от удивления чуть о ступеньку не запнулся.
— А чего ж подробнее? — удивился Толя. — Была она тут сегодня вечером. Тебя спрашивала. А когда я сказал, что ты на свидание ушел, так взвилась, будто кошка дикая, чуть не зашипела, и умчалась — аж пыль столбом.
— М-да, — задумчиво протянул, почесывая в затылке, я. — Ну, может, хоть теперь успокоится да отстанет. Хотя, то, что обиделась, — это плохо. Не хотел я ее обижать. Вот только как всю эту ситуацию по-мирному разрулить можно было — ума не приложу.
— Точно, — участливо поддакнул Курсант. — Беда с ними, с девками…
— Ладно, кто бы говорил. Тоже мне, великий знаток женской души! — усмехнулся я. — Все, отбой в войсках спецназа! Завтра — по полной программе: и физо, и тактика. Будем сегодняшний прогул отрабатывать.
Ответом мне был только тяжелый протяжный вздох напарника. Видимо, моя идея его не очень вдохновила. Ничего, салага, чем больше ты сейчас потеряешь пота, тем меньше потом — крови. Терпи, Курсант, — атаманом будешь!
Вид у троих моих «подопечных», выстроившихся поутру возле входа в «Псарню», вполне бодрый. Похоже, никто накануне водку особо не пьянствовал, безобразий не нарушал, и выспались все неплохо. Ну, что ж, давайте-ка радости вам на физиономиях малость поубавим.
— Сегодня бежим «червончик», парни, отрабатываем вчерашний прогул.
— Нет, ну зашибись! — ухмыляется Коваль. — Вот начальство пошло: сперва сам эти прогулы назначает, а потом за них же и наказывает! И где в этом мире справедливость?
— Отставить нытье, — в тон ему отвечаю я. — Справедливость на свете есть, даже если ты ее не замечаешь. Наказываю я в первую очередь себя, а вы — так, за компанию, чтобы мне не скучно и не страшно одному бежать было. А ну как кто решит обидеть меня, маленького? Ладно, смех — это здорово, жизнь, говорят, продлевает и все такое. А бежать надо, так что — в колонну по двое разобрались, и — за мной.
Сегодня часовые возле Комендатуры обошлись без обычных своих прибауток и подколов, да и смотрели на нас как-то странно. Неодобрительно. Чего это с парнями? Ну, да бог с ними, может, «косяк» какой упороли и уже успели от начальства пистон получить. Караульная служба — дело такое, без «залетов» не обходится. Но вот мы-то тут при чем? А и ладно, их проблемы, не наши. У нас же впереди приятная десятикилометровая прогулка по свежему воздуху. Благо, на дворе давно не лето, не жарко, и потому бежать легко. Ну, скажем так, мне легко. А вот спутники мои километра через четыре что-то приуныли: потеряли строй, вытянувшись в цепочку, тяжело задышали, начали часто сплевывать и откашливаться. Пришлось слегка снизить темп и бежать замыкающим, чего я, если честно — терпеть не могу. Километре, примерно, на шестом пришлось даже нагнать окончательно отставшего от более молодых и резвых парней Коваля, явно решившего перейти на шаг.
— Ну, ты чего, Артем, завязывай. Уже больше половины дистанции пробежал. Уж перед штатскими-то не позорься.
— Все Миша, не могу больше, в бочину будто спицу воткнули. Вздохнуть больно.
— Понятно. Это бывает. Печень прихватило. Через не могу вдохни как можно сильнее, задержи дыхание и беги, на сколько кислорода в легких хватит. И так несколько раз.
— Ты охренел? — Мой «добрый» совет явно ошарашил Коваля.
— Поверь, я знаю что говорю, попробуй.
Артем, судя по выражению лица, явно видел весь мой жизненный опыт, особенно эту его часть, в гробу и белых тапках, но выбора у него все равно нет, поэтому он решает попробовать. И метров через сто-сто пятьдесят он действительно переходит на вполне уверенный бег и даже слегка ускоряется, сократив разрыв с вырвавшимися вперед Шурупом и Толиком. Одним словом, с дистанции никто не сошел, добежали все, хотя в армейский норматив и не уложились. Ну да ничего, все у ребят еще впереди, хотя они об этом пока и не знают.
Когда мы подбегаем к нашему спортуголку на заднем дворе «Псарни», ловлю на себе немного опасливые взгляды.
— Не боись, парни, не садист я. Сегодня тестов не будет, хорошего помаленьку. Турник, брусья и в душ.
Вместо ответа — дружный облегченный вздох. Ах, вот вы как? Ладно, блин, халтурщики, в следующий раз я не поленюсь для вас у Костылева три бронежилета выпросить и в них заставлю «чирик» бежать.
Ожидавший своей очереди на турник Коваль подошел ко мне.
— Слушай, Михаил, а что это было? Ведь я на самом деле думал, что все, прибежал… Сил нет: икры «забились», поясницу ломит, да еще и в боку колет — будто туда спицу вогнали. А когда попробовал, задержав дыхание, бежать, как-то сразу легче стало, даже дыхание выровнялось. Добежал уже вообще почти спокойно, без напряга.
— Это, Тема, у тебя «второе дыхание» открылось.
— А это что еще за фигня такая?
— Знаешь, — наморщив лоб, я озадаченно чешу в затылке, — если честно, то я и сам толком не знаю… Был у меня один разбиравшийся в вопросе знакомец, так вот он говорил, что в человеке в круге кровообращения участвует не вся кровь. Какая-то ее часть вроде как в резерве, на случай всяких непредвиденностей. Вот, например, ты слыхал, что когда человек замерзает насмерть, то в самом конце ему вдруг становится тепло, и он просто засыпает?
