Ознакомительная версия.
Он лежал на полу сравнительно небольшой, со вкусом меблированной комнаты.
Расширитель сознания фиксировал наличие смежных помещений, лестничной клетки, шахты лифта.
«Я внутри сохранившегося здания?»
Он попытался расширить сферу эффективного сканирования, но внезапно натолкнулся на неодолимую преграду. Стены многоэтажного дома, погребенного под конической горой обломков, просматривались смутно, а за ними, кроме нагромождения бетонных глыб, не ощущалось ничего. Пустота.
«Или энергетическая аномалия, наподобие той, что законсервировала Зыбучий Холм», – подумалось ему.
Надо что-то делать, как-то выбираться отсюда.
Он пошевелился и тут же непроизвольно зажмурился от яркого, вспыхнувшего под потолком света.
Через некоторое время Макс осторожно приоткрыл глаза.
Расширитель сознания не обманывал. Он сел, понимая, что находится в гостиной просторной четырехкомнатной квартиры, явно относящейся к разряду элитного жилья.
Удивительным было другое – здесь ничего не пострадало в момент Катастрофы. Внезапно заработавшее освещение говорило о полной исправности бытового комплекса аппаратуры. Детектор движения включил не только декорированную «под старину» люстру, но и другие приборы.
Он осмотрелся. Возникло ощущение, что хозяева отлучились на минуту и сейчас вернутся. Настенные экраны, заменившие в новостройках окна, работали, на столе лежала раскрытая книга – имитация древнего бумажного издания, исполненная в нетленном пластике, – даже газированный напиток в высоком, играющем на свету бокале не испарился, будто был налит только что.
Макс еще ни разу не сталкивался с консервирующими свойствами энергополя, но интуитивно догадался, что первозданный вид квартиры, идеальная сохранность предметов, работающие электроприборы и застывшая в бокале жидкость напрямую связаны с мощным и равномерным потоком энергии, проходящей сквозь здание.
«А может, это и есть аномалия Холма? – обожгла его внезапная мысль. – Но как я сюда попал?!»
Стоило лишь сконцентрироваться, как память взорвалась брызгами событий.
«Свет.
Я шел к нему. Но что случилось потом?»
Зеленоватое пламя пульсации. Зрачки Макса расширились, стало тяжело дышать, он не успел ничего предпринять, но искажение обошло его, омывая со всех сторон, а затем истаяло, оставив в темном помещении дымящиеся обломки Мечты…
Светлый Тоннель превратился в мрачный склеп.
…Макс с трудом вернулся в реальность, взглянул на свои руки. Оплавленная броня. Въевшиеся в материал бронекостюма вкрапления диких колоний скоргов.
Он смутно припоминал, как шел по раскаленным тоннелям, карабкался вверх, то теряя сознание, то вновь приходя в себя. Последнее, что удалось вспомнить, была массивная дверь в каком-то подвале, за которой он увидел неповрежденный лестничный марш.
«Как я нашел дорогу?»
Макс отстегнул треснувшее проекционное забрало боевого шлема, затем, прилагая немалые усилия, расстегнул оплавленные крепления, содрал с себя ставший тяжкой обузой бронекостюм.
Оплавленные элементы брони, разбросанные по комнате, смотрелись на фоне уютной обстановки зловеще, словно мифическое чудовище сбросило тут с себя обгоревшую шкуру.
В стереообъеме настенных экранов простирались нереально красивые пейзажи. С одной стороны горы, с другой – кромка прибоя, фрагмент песчаного пляжа, с третьей – цветущая степь.
Он подошел к столу, коснулся книги, перевернул ее.
На обложке была изображена мертвая, потрескавшаяся земля. На заднем плане, придавленные свинцово-серыми небесами, виднелись руины. Большую часть пространства застилал зловещий гриб ядерного взрыва.
«Постапокалипсис. Сага Выживших», – прочел он название книги.
Макс стоял, не понимая: потерял он мечту или обрел ее вновь?
Наверное, ему нужно было побывать тут, оказаться среди нетронутого интерьера, принадлежащего к прошлой жизни, чтобы окончательно понять, насколько сильно отчужденные пространства изменили его. Да, он сломался после Катастрофы, превратился в бродягу, потерял всякое уважение к себе и окружающим, жил инстинктами, будто зверь. Потом изнывал от ужаса, попав сюда, в жуткий мир внутри мира. Максим переродился, с него живьем содрали шкуру, превратили в нечто, попытались отнять рассудок, раздавить, превратить в куклу…
Но не вышло ведь? Не вышло?!
Горькая гримаса исказила его черты. «Я выжил. Научился ценить вкус глотка чистой воды. Я знаю цену каждому своему вдоху. Меня раздавили, но я встал. Куда я хотел уйти? Во Внешний Мир, где самый ужасающий из бестселлеров – лишь бледная тень по сравнению с одним прожитым тут днем?»
Он еще раз обвел взглядом уютную комнату.
Дверь в прошлое закрылась. Он понял, что предел его стремлений уже давно не ограничивается мягким диваном, банкой пива и страшненькой сказкой на ночь.
* * *
Ступени уводили вверх.
Несколько сумеречных лестничных маршей, каждый шаг – в такт глухим, неровным ударам сердца, пока стены внезапно не начали изламываться трещинами, серый свет ударил косыми столбами сквозь проломы, и Максим, поднявшись по искаженным пульсацией ступеням, внезапно вышел на уровень верхнего из уцелевших этажей.
Огрызки оплавленных стен разбегались в стороны, замыкая в своеобразный периметр жуткий, тщательно ухоженный садик из сросшихся с арматурой металлорастений.
Сердце Макса билось все чаще и глуше.
Седые облака текли по кругу, омывая фрагменты стен.
Небеса искажались, опускаясь так низко, что до них легко было дотянуться рукой.
Никого…
Он в смятении осмотрелся.
Все в точности повторяло видение из его снов: в углублении просевшего перекрытия ртутно поблескивал металлический прудик, в стороне, чуть правее, пузырились лужицы фрича, на небольшой полянке в окружении «Титановых Лоз», растрепанной «путанки», «Адского шиповника» и еще нескольких неизвестных Максу металлорастений стоял стол, на нем в хрупкой, тонкой, высокой фарфоровой вазе серебрились веточки с созревшими н-капсулами, рядом лежали две плазменные гранаты, раскрытая на середине книга, пустая чашка…
Он замер.
В душе Максима царило смятение.
Он внезапно понял – это она вывела его из гиблых подземелий, указывая путь, заставляя вставать и идти, когда уже не оставалось сил…
Она изгибалась над его головой атакующими плетями металлических лиан, она закрыла его от удара микропульсации в момент, когда рушился комплекс «Стража».
Она любила его, горько, отчаянно, беззаветно, с того рокового момента, как их души случайно соприкоснулись в едином информационном поле техноса…
Но что я скажу ей?
Что потерял друзей, пережил очередное предательство, не смог, не успел дотянуться до единственной адекватной установки «Стража», которая и была Светлым Тоннелем? Что нам никогда не покинуть отчужденных пространств и последняя мечта рухнула?
Ознакомительная версия.
