Ознакомительная версия.
Тихонько матеря научного консультанта и завидуя его помощнице, Егор боролся с огнем. Порученная ему работенка оказалась не из самых приятных. После использования огнеметов горели не только сами вагоны. На рельсах и шпалах, на насыпи и вокруг нее тоже пылало пламя, в котором потрескивали и чадили хитиновые панцири интродуктов.
Запашок, конечно, стоял еще тот!
Да и видок у бронепоезда теперь был не то что раньше… Между защитных шипов на потемневшей от копоти броне отчетливо проступали глубокие язвочки — отметины, оставленные крепкими жвалами тварей. С броневагонов, подвергшихся атаке многокрылов, свисали жалкие остатки разодранной в клочья противокумулятивной сетки.
Сеть на тарантасе торговцев, кстати, тоже была порвана в нескольких местах. Там же, где она уцелела, целыми гроздьями висели застрявшие в переплетениях стальной проволоки и измочаленные крупной дробью крылатые тушки интродуктов.
И все-таки провинциалам здорово повезло. До них не добрались многокрылы и — что было, пожалуй, не меньшим везением — ни их самих, ни их лошадей не задели ни шальная пуля, ни осколок, ни огнеметная струя. А ведь запросто могло задеть. С учетом того, что повозка стояла под боком у бронепоезда, отстреливавшегося от летающих тварей.
Огонь с грехом пополам, но все же потушили.
Из штабного вагона в сопровождении двух телохранителей вышел Коган.
— Что новенького, Гусов? — негромко и как бы между прочим поинтересовался полковник, когда Егор пробегал мимо с пустым огнетушителем.
Вопрос был не праздный. Речь явно шла об агентурной работе.
— Ничего, — буркнул Егор, покосившись на исследовательский вагон.
«Интересно, — подумал он, — док сейчас слышит наш разговор?»
Если внешние микрофоны были включены, то мог и услышать. Неужели Коган не догадывается, что подобных бесед возле вагона-лаборатории лучше не заводить. Или он как раз все прекрасно понимает и специально держит Егора в нервном напряжении?
— Это плохо, что ничего, — Коган скользнул по нему ленивым взглядом.
«Списать, что ли, бестолкового агента с поезда?» — читалось в этом взгляде.
Егор развел руками. В конце концов, он завербован чуть больше суток назад, а в разведке дела быстро не делаются.
Что-то шевельнулось под начищенным офицерским берцем Когана.
— Вот же твари, а! — Полковник в сердцах опустил ногу на дымящегося многокрыла с отстреленными жвалами.
Коган намеревался раздавить живучего насекомого как обычного таракана. Однако раскрашенный ядовито-желтыми пятнами хитин оказался необычайно прочным — он даже не треснул под ногой комброна. Почти не тронутые огнем жесткие и тонкие крылья, будто стальные лезвия, полоснули по толстой подошве полковничьей обуви.
Коган витиевато выругался.
— Не-е, наступать на них не нужно. — Сзади подошел давешний торговец-возница, с которым полковник вел переговоры. Теперь, после совместного боя, провинциал заметно осмелел. — И руками, пока многокрылы живые, их лучше не трогать.
Торговец вытащил из ножен один из своих ножей. Длинный, широкий и обоюдоострый тесак выглядел довольно внушительно.
Телохранители Когана тут же взяли провинциала на мушку и заслонили комброна. Но, как выяснилось, торговец вовсе не собирался покушаться на жизнь полковника.
Провинциал приставил острие ножа в середку сегментированного вытянутого туловища твари — к едва приметной щелке между хитиновыми пластинами. И что было сил саданул правой ладонью по рукояти. Хитиновая броня чуть поддалась, пластины раздвинулись. Многокрыл судорожно дернулся. Острие вошло в тело твари.
Торговец ударил еще раз, вбив заточенную сталь поглубже и полностью нанизав насекомое на клинок. Так на ноже, как на игле, он и поднял интродукта. Необычайно живучая тварь все еще вяло шевелила маленькими лапками и длинными полупрозрачными стрекозиными крыльями, кромка которых оказалась ненамного тупее тесака, на который был насажен многокрыл.
— Даже если тварь без жвал, она все равно опасна, — объяснил провинциал. — Крыльями порезать может.
Прислонив многокрыла к вагонной броне между шипами, торговец вытащил второй нож. С размаху всадил в тварь и его. После чего принялся вскрывать хитиновый панцирь, как консервную банку.
Тело интродукта с хрустом раскалывалось вдоль и поперек. Торговец выковыривал опасные крылья, не поврежденные огнем. Прочные, длинные, тонкие и острые, они одно за другим падали вниз. Как показалось Егору — с легким металлическим звоном.
Провинциал разделывал многокрыла так же ловко, как какой-нибудь светский лев при помощи мудреных столовых приборов расправляется в элитном ресторане с рыбой и устрицами.
Но вот зачем он это делает? Неужели будет жрать тварь? Егор поморщился. После вареных слизняков, которыми его пытался потчевать староста «конфедератов», можно было ожидать всего, что угодно.
Тем временем торговец, отбросив развороченный хитин, насадил на свои тесаки еще одно насекомое — дохлое уже, с отстреленными и перебитыми крыльями, но с уцелевшими жвалами. На этот раз провинциал принялся вырезать именно их. Шипы, торчавшие из вагона, он использовал в качестве разделочного столика.
— Броня у вас хорошая, только здесь толку от нее мало. — Торговец ткнул ножом в отметину, оставленную крылатой тварью на борту вагона. — От многокрылов она все равно не спасет. Будь их побольше, прогрызли бы все ваши вагоны насквозь, как пить дать — прогрызли бы. Вишь, какие жвала? — Он повернулся к Егору, словно и его тоже приглашая к разговору. — То-то же! Такие любую сталь искрошат.
Только что вырезанное жвало — острое, похожее на загнутый пиратский кинжал и едва-едва помещавшееся в широкой мозолистой ладони провинциала — действительно очень впечатляло.
— Что они рельсы-то до сих пор не сгрызли? — с натянутой улыбкой спросил Коган.
— А зачем? Многокрылы металлом не питаются.
— В самом деле? — фыркнул комброн. — А я уж думал — молотят все подряд.
— Не-е, — протянул торговец. — Не все. Только мясо. Причем живое. Когда чувствуют живую плоть — тогда и нападают. Но уж если почувствуют — прогрызутся к ней и сквозь сталь, и сквозь бетон.
Надрезав у самого основания второе жвало, торговец вырвал и его. При этом провинциал неловко дернулся и зацепился локтем за обрывок противокумулятивного сетчатого экрана. Неодобрительно покачав головой, продолжил наводить критику:
— Сетка, кстати, у вас неправильная. Надо, чтобы она висела свободно. И чтобы ячейки побольше были. Тогда многокрыл влетает жвалами вперед, башку с разгона просовывает, ну и передние крылья, что поменьше, а дальше — уже никак. Ну и застревает, как муха в паутине. Так его проще всего подстрелить.
Ознакомительная версия.
