В новой обуви Веллингтон чувствовал себя значительно увереннее, ведь это были стопроцентно местные фасон и стиль. Можно одеться в местную одежду, успешно подделать речь, но стоит промахнуться с обувью – и вся остальная маскировка идет насмарку.
По дороге в гостиницу Веллингтон подобрал также и подходящую куртку, решив что вместо кожаных вставок на плечах сгодятся и замшевые, все же он не хотел выглядеть как криминальная личность, ему требовался только намек.
Пришлось купить и шнурок на тулью, и серебряную пуговицу вместо фигурной пряжки, полными знаниями о которых Веллингтон не располагал, однако форма пряжки наверняка играла большое значение.
У себя в номере Веллингтон примерил все обновки и, пройдясь вдоль засиженного мухами зеркала, остался доволен своим внешним видом. Недельная щетина придавала ему законченный образ.
Следующим пунктом программы было погружение в местную криминальную среду, но не особенно глубоко, а лишь с целью сбора первичной информации. И этого этапа Веллингтон ожидал с особым волнением, ведь ему предоставлялась совершенно законная возможность выпить.
Впрочем, он уже знал, что останется в пределах дозволенного.
Найти подходящий кабачок-гадюшник, где собирались грабители и воры средней руки, оказалось нетрудно, обычно они располагались на вспомогательных территориях возле больших торговых площадей, вокруг которых кормились.
Такой же гадюшник оказался в районе складов недалеко от площади. Он не имел вывески, но внутри был зал с двумя десятками столов, треть из которых оказались занятыми. Посетители пили, закусывали и вели свои застольные беседы, хвалясь богатой добычей или планируя очередной набег.
При появлении постороннего разговоры притихли и все повернулись в сторону Веллингтона.
Его внешний вид слегка смутил бандитов. Против случайного прохожего хватило бы и окрика, но тут кричать никто не решался, все только переглядывались и покачивали головами, кривя испещренные шрамами лица.
Одного взгляда Веллингтону было достаточно, чтобы обнаружить троих бледнолицых, значит, это не был чисто савоярский клуб и можно было действовать по плану.
Остановившись возле стойки, посетитель положил на нее руку и сказал:
– Полбутылки стерха и бутерброды с рыбой вон на тот столик в углу.
– А если нет? – дерзко спросил кабатчик, глядя на чужака.
– А если нет, я тебя в доски закатаю, – негромко произнес посетитель и направился к выбранному столику.
Веллингтон знал, что происходит за его спиной. Кабатчик обменялся взглядом или каким-то знаком с самым авторитетным из присутствовавших в зале бандитов, и тот сейчас подойдет познакомиться с чужаком, как правило – в самой категоричной манере.
От тела потом избавлялись просто – выносили на задний двор, а ночью вывозили за город.
Веллингтон сел спиной к стене, так что ему было видно все заведение, и положил на стол шляпу, после чего пригладил волосы.
Он выглядел здесь чужим, но ровно настолько, насколько ему этого хотелось.
Веллингтон еще раз выразительно посмотрел на кабатчика, но тот отвел взгляд и принялся энергично натирать стойку, а из дальнего угла поднялся савояр и, надев шляпу, двинулся к чужаку.
Но Веллингтон даже не смотрел в его сторону и со скучающим видом ожидал заказ.
Савояр сел за стол чужака, и лишь после этого тот посмотрел на него.
– Это мой столик, я никого сюда не приглашал…
– Меня не нужно приглашать, я – Тукан, – просипел савояр и дернул щекой. – А ты кто такой?
– Я просто путник, зашел промочить горло, – ответил Веллингтон, отметив, что Тукан держит руки на коленях.
– Откуда ты, путник?
– Из Шарндана.
– А шепелявишь, как из Габеруна.
– Чего тогда спрашиваешь?
Тукан дернулся, но Веллингтон под столом перехватил его руку. На лице бандита сначала появилось выражение удивления, которое перешло в гримасу боли, однако он не проронил ни звука.
Веллингтон вывернул ему запястье, и стилет звякнул об пол. Из жала на пол вылилось немного яда.
Веллингтон отпустил Тукана и сел ровнее, а бандит принялся незаметно для окружающих растирать запястье.
– Поговорим? – предложил Веллингтон.
– Поговорим, если угостишь…
– Почему не угостить хорошего человека? Эй, кумарь, давай целую бутылку стерха и бутерброды с мясом. Я земляка встретил.
В этот раз кабатчик откликнулся сразу и тотчас притащил запотевшую бутылку местной горькой водки с двумя стаканчиками и блюдо с красиво разложенными бутербродами. Потом звякнул по столу столовыми приборами и убежал, не мешая серьезным людям беседовать.
– Ну, твое погоняло я слышал, а меня просто зови Руди, – сказал Веллингтон, и подняв оброненный Тесаком стилет, положил перед ним на стол.
Тот молча убрал его в карман, потом сорвал с бутылки пробку и разлил по стаканам.
– Будем! – произнес он нехитрый тост, и они выпили. Потом каждый отломил по кусочку от одного бутерброда, и они закусили.
– На север хочу податься, – сказал Веллингтон.
– На север? – переспросил Тукан и, сняв шляпу, положил на свободный стул. Это означало, что их общение переходит в разряд дружеской беседы. – Север он разный, Руди.
– Винцель.
– Винцель, – повторил Тукан и кивнул, а потом снова налил и они опять выпили.
Веллингтон почувствовал себя лучше, как будто к нему возвращалась молодость. Краски становились ярче, звуки отчетливее.
– Там заправляют политические, по нашим понятиям – совсем мутные.
– О как.
– А что, раньше разве не слышал?
– Слышал что-то, но меня это не касалось.
– А чем промышлял? – спросил Тукан, бросив быстрый взгляд на тулью шляпы Веллингтона. Тот это заметил.
– Решал вопросы. То там, то сям.
– Мокрушник, что ль?
Тукан хохотнул и налил еще, но по половинке.
– Всякое бывало, – со вздохом признался Веллингтон.
– Ну, знаю я пару деловых с севера. Ларс Протяжный, у него чисто наши дела, присматривает за всеми, чтобы все шло чин чином, без никакого беспредела. Старается, чтобы все было по-тихому, умно и красиво. Полиция там вообще не появляется, а если наезжают, сразу к Ларсу – он им отстегнет и они снова на боковую.
– Надежный? В долю входить с ним стоит?
Тукан опрокинул свою половинку, Веллингтон свою. Они шумно выдохнули, но закусывать не стали.
– Если по малому, то можно, а если чего серьезное… – Тукан покачал головой. – Я же тебе говорю – мутные они.
– Кто еще?
– Егерь.
– Егерь?
– Да, это у него погоняло такое, раньше он егерем служил где-то в заповеднике, но потом сбежал.
– Почему же он политический?
– Потому, что гребет все под себя. Хочет реально все получить, не что-то там по карманам шарить, а просто захватить территорию и править как губернатор какой-нибудь.
