Но, скорее всего, дело было не в этом. Слишком много воспоминаний вызывал в нем этот маленький, остро пахнущий бумажный цилиндрик. В трудные моменты он иногда доставал сигарету, разминал ее между пальцами лишь для того, чтобы вдохнуть забытый земной аромат. Вот и сейчас он это проделал. Под чужими звездами земной табак пахнет совершенно иначе. Словно где-то далеко, едва слышно, вступает в игру местного оркестра родная, нездешняя скрипка. Ее мелодия грустна и едва уловима, но он знает, что она хочет сказать.
Скрипка говорит о том, что слишком часто на звездных дорогах встречаются острые камни, что многие его товарищи так никогда и не вернутся домой, что сегодня он опять выбрал дорогу, с которой не все возвращаются…
Скрипка пела о долге, об обязательствах, которые невозможно выполнить, о том, что еще не поздно передумать…
Никто его не упрекнет, даже Хорст сделает вид, что ничего не случилось, что не было ночного разговора. Лишь одобрительно хлопнет по плечу, но где-то в глубине его глаз притаится с этой минуты искра сомнения. Командир, оставляющий своих людей в беде, командир, без всяких причин меняющий свои решения, недостоин быть командиром…
В этот момент или чуть позже, когда Ротанов представил себе совершенно отчетливо, что его ждет в раскаленной пустыне, преодолеть которую за один переход пешком ему все равно не удастся и придется ночевать на открытом пространстве, отдав себя на волю случая и на милость песчаников.
В тот момент, когда он ясно представил, что ждет его в конце этого похода, из которого невозможно вернуться живым, и все же не изменил своего решения, среди беспорядочного нагромождения камней Ротанов отчетливо увидел силуэт человека, целеустремленно идущего к их лагерю.
Позже он часто думал, было ли это простым совпадением? И стал сомневаться в том, что это было именно так. Но в тот момент, когда он заметил фигуру незнакомца, открыто, не прячась, идущего от стены к лагерю, у него, разумеется, не было времени на сложные рассуждения.
Инспектор снял игольник с предохранителя, нащупал мушкой, отчетливо видной в звездном полумраке, силуэт человека и негромко, чтобы не будить без нужды утомленных ночным боем товарищей, коротко бросил в темноту:
— Стой! Бросить оружие, руки за голову!
Человек не ответил и не остановился. Теперь он был от Ротанова всего в каких-то десяти метрах, и можно было рассмотреть за его плечами пороховое ружье и куртку с красно-белыми полосами, любимыми цветами банды Барсика, такие куртки бандиты надевали, отправляясь на ночное дело, чтобы не перестрелять в темноте друг друга. Подпускать ближе этого ночного гостя было опасно.
— Еще шаг, и я стреляю!
Человек не остановился. Теперь оставалось только спустить курок, но поведение незнакомца показалось Ротанову слишком странным, и, прежде чем выстрелить, инспектор изменил линию прицела. Мушка опустилась ниже, к ногам бандита, и лишь после этого щелкнул спусковой механизм. Но вслед за этим щелчком не последовало знакомого, шипящего свиста реактивной иглы. Пистолет, который никогда не отказывал, дал осечку.
Это было настолько невероятно, что в первую секунду Ротанов растерялся и, лишь потеряв несколько драгоценных секунд, схватил лежавший рядом с ним бластер. Но стрелять теперь из энергетического оружия было уже слишком поздно. Расстояние сократилось настолько, что вместе с ночным визитером он поджарил бы и себя самого.
— Успокойтесь, Ротанов, мне нужно всего лишь поговорить с вами.
То, что этот человек знал его фамилию и обратился к нему, запросто эту фамилию использовав, окончательно выбило Ротанова из привычной отработанной колеи ближнего боя.
Еще и голос показался ему знакомым, а через несколько секунд он и в самом деле узнал этого человека, хотя сейчас, как никогда раньше, усомнился в том, человек ли это. Теперь уже поздно было что-то предпринимать, да и не нужно. Палмес миролюбиво уселся рядом с ним на камне и с легкой усмешкой спросил:
— Сигаретой не угостите?
Чтобы избавиться от налета нереальности всего происходящего и убедиться хотя бы в том, что Палмес ему не приснился, Ротанов протянул ему измятую сигарету, которую до сих пор все еще катал между пальцев. Тот благодарно кивнул, щелкнул мгновенно извлеченной из нагрудного кармана зажигалкой и с явным удовольствием окутался клубами вполне реального дыма. Ротанов отметил, с какой невероятной скоростью зажигалка вновь исчезла в нагрудном кармане куртки, — реакция у этого субъекта была совершенно потрясающей.
— Табак здесь так и не удалось никому вырастить. Не растет, проклятый, и все тут. А избавиться от дурных привычек под силу далеко не каждому, — Палмес с откровенной насмешкой смотрел на Ротанова. — Ну так что, поговорим?
— О чем?
— О вас, разумеется. О самоуверенном человеке по фамилии Ротанов, с хорошо развитым чувством долга.
— Откуда вы знаете мою фамилию? — уцепился инспектор за первый, лежащий на поверхности малозначительный фактик. Ему бы спросить о том, как Палмес тут появился, как сумел подойти к нему вплотную, почему пистолет дал осечку, каким образом Палмесу удалось забраться в компьютер Гранта?.. Но ни о чем подобном Ротанов так и не спросил. Хотя совершенно неожиданно получил ответ хотя бы на часть этих незаданных вопросов.
— Как же мне не знать вашей фамилии? Я свободно путешествую по всем информационным каналам. Как вы уже догадались, я — фигура не совсем реальная, по вашим человеческим меркам. Я фантом, порождение очень сложной компьютерной программы, созданный машиной, которая появится на Земле лет через тысячу, а быть может, не появится никогда. Это, между прочим, зависит и от вас тоже.
Как ни странно, после этого признания Ротанов почувствовал себя уверенней. Возможно потому, что из происходящего исчез налет мистицизма и колдовства, в которые он никогда не верил.
— Вы сказали, что хотите со мной поговорить?
— Ну разумеется, иначе зачем бы я здесь сидел.
— Это будет частный разговор или вы станете разговаривать со мной как с представителем земного Управления безопасности?
— До чего же вы официальны, Ротанов! И педантичны. Даже сейчас. А впрочем, считайте как хотите, мне все равно.
— Зато мне не все равно. Если разговор официальный, я должен знать, кого вы представляете. Кто ваши создатели, построившие упомянутую вами машину и запустившие программу, позволившую вам стать личностью? Я хотел бы общаться непосредственно с ними или хотя бы получить уверенность в том, что вы без искажений передадите им то, что здесь будет сказано!
— По вашим меркам, они боги, Ротанов, а боги редко нисходят до общения с простыми смертными. Так что вам придется довольствоваться моим обществом — хотите вы этого или нет. Единственное, что вы вольны сделать в любой момент, так это отказаться от нашего разговора вообще.
