- Вы что, музей обчистили? - спросил я Андрона. Одного из немногих беженцев, кто говорил на русском и английском. Оставшиеся пятьдесят человек расформированных на два междугородних автобуса, либо не понимали, либо не хотели снисходить до общения со мной. Народ, к слову, собрался тут самый разношёрстный. И учителя, и гоу-гоу - танцовщицы и маклеры и даже один повар. Почему "даже" я не уточнил, не первый год на камбузе.
- Да так оно и есть! - хмыкнул Андрон. Ему было лет сорок, он успел послужить и арбалет за его спиной, а меч в руке, смотрелись гармонично. Он знал, как с этим инвентарем обращаться. Большинство же... - По дороге заехали и забрали, заодно и музейных прихватили. Одного деда и двух девок. Так от них толку больше чем от всех остальных, за исключением водил. Дед из арбалета в глаз мертвяку стрелу кладёт с ста шагов! Сейчас на той стороне. Девки из луков стреляют неплохо.
- Так значит вы в Амари собрались? - кивнув и ещё раз подивившись тому факту, как в жизни всё меняется, и вот вчерашнее дно общества, в экономическом смысле этого слова, сегодня занимает доминирующее положение. И, естественно, наоборот.
- А куда ещё? - вглядываясь в темноту уставшими, слезящимися глазами, ответил Андрон. - Тут все, кто выжил туда пытаются доехать... Да не у всех получается. Мы вот тоже один автобус потеряли и второй потеряли бы, если бы байкеры одни не подоспели! С пулемётом и автоматом. Прям из кино. Хм! В вермахтовской форме. Я даже поначалу усомнился в их реальности! А многие из наших, - он мотнул головой в сторону лагеря: - Так ребят и на ура приняли.
- Одного из них, случайно, не Леонидом зовут? - спросил я.
- Да-а, с бородкой, щуплый такой, но крепкий, - подтвердил мои слова с охотой Андрон. - А ты их видел?
- Леонида видел, а второго нет.
- И где?
- На границе.
- Далеко же он уехать успел. А его друг? Максимильян.., по-моему. Макс короче. Тот что с пулемётом был.
- Второго, нет, - честно признался я и добавил: - Но и пулемёта у Леонида я не заметил. Может, разъехались, каждый по своей дороге.
- Да-а, Макс как-то упоминал Москву. Я ещё тогда не поверил. Ну дай Бог им удачи! - выдохнув, Андрон поглядел в мою сторону: - Ну а вы куда?
- Да туда же, в Амари, - ответил я.
Услышав, что нам по пути, Андрон заметно оживился. - Эт, может нам компанию составите? Бандитов мы ещё не встречали, но всё ровно, у тебя оружие имеется, прикрыл бы если что.
Я обернулся назад, увидел спящую спутницу и кивнул: - Не вопрос. Только перед самой Амари притормозим. Я стволы попрячу. Не хочу что бы натовцы меня раздели до гола. Мне ещё дальше ехать.
- Дело твоё... Слушай а у тебя лишнего не будет?
- Извини, мэн, только что на мне, - честно-причестно соврал я. А на мне был АКСУ и "молоток". В Монетку мы никого пускать не собирались, а всё остальное оружие быстренько с Джерси упаковали "поглубже", за исключением "рогатки" и "Вальтера".
Андрон был мужиком конкретным, и такие особые инструменты, как "плётка", АПБ, ПБ и "модифицированная "Армалайтина" вызвали бы у него, да и у окружающих, немало эмоций и ненужных вопросов, да расспросов. Итак, наша форма и разгрузы, среди беженцев, породили волну слухов, что мы с Джерси русские военные. И только сам русский военный, не знает, что это словосочетание означает для рядового эстонца. Это можно сравнить с падающим с неба астероидом, солнечным затмением или с Большим Взрывом, со всем тем, что вызывает строго негативные эмоции и страх. А страх - значит неприязнь и нож в спину, при удобном случае.
Уже несколько раз, и это всего-то за пару часов, меня случайно так цепляли то рукой, то плечом. Особенно, здоровые, словно лоси, молодые парни лет шестнадцати-восемьнадцати, которые о прошлом Эстонии знали исключительно с одной "исключительно правдивой" стороны. Копья, да алебарды в руках они держали неумело крепко, только вот от этого мне не становилось легче. Тык в спину и всё, песенка спета. Просто, как просто Мария.
К тому же, настучать на соседа своего, для истинно-верующего в социальную и экономическую справедливость Европейского Суда по Правам Человека, европейца дело плёвое и обыденное. Я уже понимал, что на нас с Джерси обязательно стуканут, как только караван достигнет Амари. И не важно поедем мы с этим обозом или подкатим позже. Тамошние "зольды" всё запишут и примут нас, как "родненьких". А времени искать другой транспорт, да придумывать легенду не было.
Чёртовы обязательства! Сдались они мне. Жил бы себе спокойно в "Нове"! Я аж стиснул кулаки от лёгкого негодования.
И всё-таки на утро, мы с Джерси переоделись в про-НАТОвский "арид-флектарн" и разговаривали между собой исключительно на латышском языке. Короче, пустили конкретную пыль в глаза тем, кто нас ещё не видел, а следовательно посеяли зерно сомнений в толпе. А толпа она как? Куда толкнёшь, туда и потечёт. Вот вроде и к середине дня, в нашу сторону взгляды как-то изменились. Стали нейтральными и даже несколько женщин в возрасте подошли к нам, в время дозаправки, и на хорошем русском поинтересовались у нас, как дела в братской соседней балтийской республике. А на каком у нас ещё спрашивать? На китайском? Вот такая ирония судьбы! Лично я уверен, что все президенты да министры обороны прибалтийских стран, между собой, тэт-а-тэт общались тоже на русском. От истории не уйти, как не старайся. Историю можно лишь интерпретировать в конъюнктурных интересах.
Джерси было приказано игнорировать пытливо-презрительные взгляды и не реагировать на презрительное отношение к своей персоне с стороны эстонской шпрехающей молодёжи. Это было сложно, потому что слова "коммуникабельность и дипломатичность" отсутствовали в словаре моей спутницы. Однако Земляника справилась с поставленной задачей, лишь единожды основательно послав на латышском какого-то молодчика, решившего попросить посмотреть "Биотлонку", да пощупать "вальтер". Этого оказалось достаточно, что бы остальные не подходили больше с идиотскими просьбами.
- А она у тебя с яйцами! - помогая оттаскивать с дороги сгоревший автомобиль, обратил своё внимание на сидевшую на крыше автобуса Джерси с спичкой в зубах.
- Резкая, как детская неожиданность, - согласился я. - Временами работает, а вот временами и жизнь осложняет.
- Подруга?
- Со-спутница.
- И сколько ей лет?
- Говорит шестнадцать, - ответил я, потому что так мне и было заявлено в гараже Пал Палыча.
- Хм! - наконец под общими усилиями некогда хороший Нисан Патрол съехал на обочину ужасно скрипя дисками по асфальту, а Андрон закончил своё предложение: - Врёт. Потолок - четырнадцать.
- Это с чего ты взял? - ну были конечно и у меня сомнения на этот счёт. Но всё-таки сомнения.
