«Дались вам эти бухгалтеры, – буркнул я. – Да у иного бухгалтера, уверен, в крови не меньше адреналина иногда бывает, чем у какого-нибудь оперуполномоченного. Бизнес, знаешь ли, не скучная штука. Особенно у нас в России».
«Знаю, знаю, – сварливо заявил голос. – Не уходи от темы. Не жизнь ему, видите ли. Значит, бросай это дело. Никто не держит. Женись, вон хоть на Марте, и садись писать мемуары. Пойдут за милую душу. Под видом фантастических романов».
«Издеваешься, – заключил я. – Ну и чёрт с тобой. Вот возьму и не буду с тобой больше разговаривать».
«Тогда я с тобой буду! – обрадовался внутренний голос. – Наконец-то скажу всё, что давно хочу. Без помех. А насчёт Марты всё-таки советую крепко подумать. Женщина правильная. С характером, правда, но это уже...»
– Здравствуйте, Оскар! – звонко поздоровалась Маша, и я увидел, что мы уже пришли.
– Здравствуйте, – старик в фиолетовой рубахе с распахнутым воротом и закатанных чуть не до колен чёрных штанах приветственно взмахнул рукой, но подниматься не стал – остался сидеть на своём плоском массивном камне, чем-то напоминающем трон с отсутствующей спинкой. – Вот мы и встретились.
– По-моему, мы встретились ещё три дня назад, – заметил я и уселся напротив, чтобы сразу дать понять, кто в первую очередь будет с ним разговаривать. Остальные расположились полукругом. Но так, чтобы не терять из виду киркхуркхов, которые с явным облегчением опустили носилки на песок и сели, где стояли.
– То была предварительная встреча, – пояснил Оскар. – А это – основная.
– И окончательная? – уточнил я.
– Вот этого сказать не могу.
– Что так?
– Не знаю, сколько мне ещё отпущено. Вы готовы?
– К чему?
– К встрече с Внезеркальем, – улыбнулся старик, обнажив неожиданно молодые зубы.
– Вы же утверждали...
– Это был... как бы это лучше выразиться... прототип, устаревший вариант. К тому же практически не действующий. Одна оболочка, не более.
– И вы решили пожертвовать этой оболочкой, чтобы подвергнуть нас испытанию? – спросил я. – Или всё произошло случайно?
– Вы уверены, что вам столь уж необходим ответ на данный вопрос? – пожал худыми плечами старик. – Случайно, намеренно... Какая разница? Мне при любом раскладе потребовалось бы вас испытать. Так оно и вышло. Испытание состоялось. Может быть, не совсем такое, как я задумывал, но состоялось. И его выдержали вы, а не ваши соперники. Значит, вам и будет принадлежать Внезеркалье. Что ещё нужно?
– А если мы откажемся? – встрял в разговор Женька.
– Откажетесь от Внезеркалья? – удивлённо переспросил Оскар. – Я вам разве не говорил, что владение им даёт разумным существам фантастические возможности? Мало того, что из него вы можете попасть в любую точку любого мира, где присутствуют Камни Внезеркалья (а они, должен вам сказать, присутствуют везде, где есть разумная жизнь), так здесь ещё и собраны знания и технологии, которыми владели мои Хозяева! Не всё, разумеется, лишь малая часть. Но и её достаточно, чтобы почувствовать себя первым во всей Вселенной. Конечно, овладеть этими интеллектуальными и духовными богатствами не так просто и быстро, как вам может показаться на первый взгляд. Но ведь известно, что простые и лёгкие пути ведут лишь к пропасти. Впрочем, – он неожиданно поскучнел, – я не навязываюсь. В конце концов, никто мне не помешает отдать Внезеркалье и киркхуркхам. Хоть они и проиграли. Как видно, мало сотворить победу. Надо ещё и суметь ею воспользоваться.
– Э! – воскликнул я и ожёг Евгения таким взглядом, что Аничкин невольно попятился. – Оскар, спокойно. Никто ни от чего не отказывается. Просто нам, как существам исключительной разумности, хочется учесть все варианты. Так сказать, во избежание.
– Ну и как, – поинтересовался Оскар. – Учли?
– Учли, – вздохнул я. – И готовы к встрече. А также к приёму, как вы уже однажды выразились, эстафеты. Надеюсь, это не очень далеко?
– Совсем рядом, – заверил Оскар, повернулся лицом к озеру и щёлкнул пальцами.
Первые несколько мгновений казалось, что ничего не происходит. Всё также слепили глаза солнечные блики на спокойной озёрной глади, таяли в местном бледно-фиолетовом небе редкие клочки облаков, и лёгкий, несущий привычный запах воды и леса ветерок играл с прядью волос стоящей рядом со мной Марты.
А затем, как только Марта нетерпеливо убрала прядь назад, всё и началось.
Мелкой-мелкой, едва заметной дрожью затряслась под ногами земля.
– Эй! – крикнул Женька. – Опять землетрясение?! Оскар, мы это уже проходи... – и умолк, не отрывая взгляда от озера.
Я и сам не отводил от него глаз, как и все остальные. Потому что вода далеко впереди, по центру, забурлила, по ровной глади побежали волны, и над поверхностью озера начал выдвигаться всё выше и выше какой-то ослепительно сияющий на солнце треугольник...
В первые секунды я не понял, что это такое. Но треугольное сияние росло над водой, вот уже в нём, кроме солнца, отразились и небо, и облака, и очень скоро стало ясно, что из-под озёрной воды величественно и неотвратимо поднимается гигантских размеров зеркальная пирамида.
Сотня метров, другая, третья...
Высота пирамиды увеличивалась на глазах; озеро бурлило и наступало на берег; Оскар, сложив на груди руки, казалось, с молчаливой гордостью наблюдал за происходящим.
– Это что за хрень? – осведомился Женька. – Зеркальце господа бога?
– Неплохо сказано, – одобрительно хмыкнул Оскар. – Внезеркалье не отражается нигде, но само должно отражать всё. Это, разумеется, всего лишь символ. Поверхность можно было оставить и матовой – ничего бы, по сути, не изменилось. Но Хозяева когда-то решили так, и я не посчитал себя вправе что-то менять во внешнем облике Пирамиды.
– А во внутреннем? – быстро спросил Влад.
– Всякое бывало. Миллион лет – большой срок.
– Не пойму, отчего вода на берег наступает, а не наоборот, – сказал Женька. – Не сильно, но всё же. А как же закон Архимеда? Пирамида же эта из озера вылезает, значит, освобождает место для воды. Или я чего-то не понимаю?
– Вестимо, – сказал Никита. – Головой думайте, господин журналист.
– Ну? – помолчав, вопросил Женька. – Всё равно не пойму. Уже километр в высоту, не меньше, как мне кажется. И всё растёт. Долго ещё, Оскар?
– Пока вся не поднимется, – ответил Оскар. – В вашей системе измерения должно быть два километра шестьсот восемнадцать метров над уровнем воды.
– Ого! – уважительно оценил я информацию. – Пять Останкинских телебашен. И гораздо выше Говерлы.
– Говерла... – повторила Марта. – Что-то знакомое.
