остановится? И сможет ли он остановиться?
Айварих изменился, это замечали даже те, кто по долгу службы обязан не замечать ничего. Король стал раздражительным, беспокойным, вечно распекал кого-то, придирался ко всем и постоянно оглядывался по сторонам. Судя по его покрасневшим глазам, он плохо спал. Карл Немой от короля почти не отходил.
Слуги старались не попадаться Айвариху на глаза лишний раз, многочисленные музыканты и актёры незаметно покидали дворец, только Сильвестр-Монах веселил окружающих выдумками, а Дим развлекал короля фокусами. К ним Айварих благоволил.
Члены Королевского Совета на совещаниях с королём словно набирали в рот воды, не решаясь высказать своё мнение. Уолтер Фроммель, который стал главным советником короля по вопросам борьбы с эктарианством, коротко отчитывался о стычках между эктарианами и зарианцами по всей стране, получая в ответ громкие требования очистить Сканналию от заразы. Казна быстро пустела. Валер Мэйдингор жаловался на уменьшение добычи серебра из-за того, что чернь отказывалась работать на королевских приисках, сбивалась в банды и грабила повозки с серебром. Банкиры с ростовщиками закрывали лавки и бежали из страны вместе с деньгами. Поступления от торговли резко упали: Барундия после смерти послов заблокировала оба порта на юге Сканналии, Лодивия поддержала её действия после того, как король Урмас съездил к пантеарху, а Гиемон договорился с Урмасом о беспошлинном провозе лодивийских товаров через Барундию. Сканналийских купцов в Лодивии, Барундии, Латее и других странах грабили и притесняли, их товары не покупали – они возвращались в Сканналию банкротами. Сканналийских рыбаков выгоняли отовсюду, корабли Айвариха подвергались пиратским нападениям. Сканналийским банкам всё труднее было взыскивать деньги с заграничных должников.
В Шагурии вообще творилось нечто невообразимое: в ряде городов эктариане захватили власть и отказались подчиняться королю. В городе Гимере к власти пришёл зарианец – бывший ткач Янис Руханский. Он возомнил себя королём, поставленным самим Богом. Он основал собственную секту и пугал даже зарианцев тем, что объявил всё имущество общим, делил его как хотел, отменил деньги и долги, а кроме всего, ввёл многожёнство.
Айварих, слушая советников, зверел, но решения принимать отказывался, перекладывая всё на плечи членов Совета, который после ареста Холларда Ривенхеда остался обезглавленным – хотя формально главой Совета был король, именно барон руководил Советом много лет и лучше всех знал, как взаимодействуют между собой разные ведомства, куда направлять денежные потоки. Началась неразбериха с поступлениями налогов, Казначейство Фроммеля жаловалось, что страна наводнена фальшивыми монетами, в которых меди больше, чем серебра.
Королевские стражники начинали перешёптываться. Барон Орланд как-то спросил у Георга, не считает ли он, что короля могли околдовать, вскользь упомянул Эйварда Пятого, сошедшего с ума. Георг ответил, что это абсурд, но присмотревшись к королю, признал, что не знает, как иначе объяснить его поведение. Король уже не вспоминал Торию и других женщин не искал – он вообще мало выходил из своих покоев. Однажды Георг застал его перед портретом и впервые сопоставил старые слухи о том, как Эйвард тоже часами стоял перед собственным портретом после смерти Байнара. Король Райгард однажды спросил Георга, как художника-любителя, могут ли картины влиять на разум. Георг посмеялся про себя над невежеством короля, которого уже планировал свергнуть. Сейчас слова Райгарда всплыли в памяти.
Ривенхеды, особенно священники, в показаниях упоминали про Истинную Летопись. По их словам, Теодор считал её дьявольской, верил, будто она околдовала короля и заставляет его совершать безбожные поступки. Георг презрительно отмахивался, но что если Ривенхеды правы? Проблемы в стране начались как раз после убийства летописца и переноса Летописи во дворец. К сожалению, у него нет доступа ни к портрету, ни к Летописи. Он может лишь использовать вырванные пытками свидетельства и надеяться, что этого хватит.
Георг оглянулся на камеру пыток, где провёл почти полтора месяца, слушая крики боли, проклятья и мольбы, не оставлявшие его даже во сне. Однажды ему приснился Айварих: он висел в цепях и сознавался в бесчисленных убийствах, начиная с принца Байнара и кончая Оскаром Мирном.
Независимо от того, чем кончится сегодняшний день, Георг сюда не вернётся: прошение об отставке у него с собой. Если король его не примет, неважно: он приготовил всё, что нужно для побега. Если Айварих простит Катрейну, ей и тогда лучше уехать к сестре. Однако Георг не верил в милость короля – очень уж его насторожил вчерашний ночной разговор с Алексом, которого Георг просил посодействовать освобождению Катрейны. Алекс в ответ на просьбу криво усмехнулся и сказал, что он просил за неё утром.
– Что сказал король? – Георг мог бы не спрашивать, ибо ответ был написан у Алекса на лице.
– Сказал, что отправит меня к вам, если я ещё раз посмею прийти к нему с такой просьбой, – глядя в глаза собеседника, ответил Алекс.
Нет, оставаться здесь ей нельзя, а сестра защитит, даже если Гиемон будет против. План готов, остался последней акт пьесы. Георг взял бумаги и пошёл в приёмную Айвариха.
***
Катрейна закрыла глаза и откинулась на спинку кресла: она боялась свалиться в обморок. Ничего, осталось недолго, завтра всё кончится. Сегодня она поняла, что ждёт смерти как избавления. Она устала и хочет покоя. Больше она не увидит ни Айвариха, ни Криса, ни… ни Рика, ни Алекса, никогда не увидит повзрослевшего Дайруса. Нет, не надо об этом. Это в прошлом, а будущего у неё нет.
Она почти не слышала Георга Ворнхолма, выступавшего перед Королевским Советом и судьями. Она толком не видела, кто присутствовал на заседании, поэтому с трудом верила в реальность происходящего: её судят за измену!
В докладе Георга говорилось, что она невиновна, зато вина её родных не подлежала сомнению. Катрейна видела, как выбивали показания из Ульрика, и не сомневалась, что это ложь. Потом начался ад. После Георга Айварих велел привести Холларда Ривенхеда. Тот, глядя в пол, заявил, что по её приказу Мая Бадл отравила Торию. Катрейна и её сообщник Ноэль Сиверс, через которого она передавала письма в Барундию, мечтали посадить на трон Дайруса. Айварих передал трибуналу письмо, написанное Ноэлем в день смерти Тории. В письме говорилось, что всё готово, Мая на словах передаст ей, что делать дальше, что Ноэль отправляется в Барундию для переговоров с Маэриной и Дайрусом. В её вещах нашли старое письмо Ноэля, где он интересовался её здоровьем, сличили почерки: они оказались одинаковыми. Катрейна не верила ушам: Ноэль не мог написать такого. Бывший капитан стражи Ларри сообщил, что поймал Ноэля Сиверса как раз по пути в Барундию. Лишь нападение многочисленных сообщников Ноэля помешало Ларри доставить предателя во дворец. Ларри сказал, что, несмотря на маски, он узнал Рика среди нападавших. Алексарх, присутствовавший
