Ознакомительная версия.
Действительно, едкая вонь, казалось, заполняет собой все вокруг.
— Гуся наплевала, — Костяника с улыбкой кивнула на источающее убийственное амбре пятна слизи под копытами быконей. — Ее запах отпугивает если не всех, то многих.
— А кого он не отпугнет? — хмуро уточнил Костоправ.
— Зеленых полулюдей, — посерьезнела мутантка. — Они тоже иногда пользуются тропами Гусей.
«Тогда не такая уж и безопасная получается эта дорога», — подумал Виктор. Но промолчал. Наверное, по-настоящему безопасных путей в Большом Котле попросту не существует.
До вечера двигались быстро и без приключений. Ночью тоже решили не останавливаться. Правда, по тропе Гуси ехали в щадящем режиме, с редкими недолгими привалами: совсем без отдыха нельзя даже выносливым быконям. Всадники в седлах тоже почти не смыкали глаз. К счастью, ночь прошла спокойно.
Еще один переход занял половину следующего дня. Затем пришлось покинуть безопасную… ну, условно безопасную дорожку, резко свернувшую на запад. Впрочем, она уже была, наверное, и не безопасной вовсе. Спасительного запаха Гуси больше не ощущалось. Да и сама тропа начала исчезать под свежей травой и побегами. Растительность в Большом Котле быстро отвоевывала утраченное.
Теперь снова приходилось полагаться только на Костянику. Красные глаза мутантки пристально вглядывались в зеленую стену, моховую крышу и травяной пол котлового леса, и пока, тьфу-тьфу-тьфу, им удавалось не нарываться на неприятности.
Для ночевки выбрали полуразрушенный кирпичный дом на окраине заброшенного поселка. Время было позднее. Сгущались сумерки. Искать более подходящее укрытие не было ни сил, ни желания. И люди, и скотина валились с ног от усталости.
— Там внутри мураш, — предупредила Костяника, заглянув в темные, забранные ржавыми решетками окна.
Виктор, Костоправ и А-Ка озадаченно переглянулись.
— Ну… вроде муравья тварюшка, — как могла, объяснила мутантка. — Не очень большая, но очень ядовитая.
— Муравей? — Костоправ настороженно огляделся вокруг. — Здесь что, еще и гребанный муравейник где-то рядом?
— Рядом — нет, — покачала головой Костяника. — Я бы заметила. Мураши-разведчики ищут пищу далеко от своего Гнезда и не всегда успевают возвращаться засветло. Этот вот — не успел. Обустроился до утра здесь. Но вообще-то ночевать с таким соседом под одной крышей рискованно: может ужалить.
— Значит, его надо прогнать? — деловито осведомился А-Ка.
— Лучше — убить, — ответила Костяника. — Чтобы завтра не привел сюда все свое Гнездо.
Неизвестно, как котловые муравьи вели себя в стае, но одинокий мураш оказался довольно пугливым созданием. Пары камней, брошенных в окно, оказалось достаточно, чтобы из пустого дверного проема с раздраженным шипением выскочило, быстро перебирая шестью длинными тонкими ногами, существо размером с опрокинутую табуретку. Гладкий, отливающий синевой хитиновый панцирь задел трухлявые перила крыльца. Перила рассыпались.
«Ничего себе „не очень большая тварюшка“… — качнул головой Виктор. Впрочем, по сравнению с Гусей мураш был, конечно, лилипутом. Все в этом мире относительно. А в Большом Котле — так и подавно.»
Увидев противников, мураш зашипел еще громче и выгнул спину, демонстрируя острое жало на конце брюшка. Однако нападать он не пытался, а пятился в сторону леса.
Виктор, А-Ка и Костоправ взяли тварь в клещи.
— Он мой! — крикнул лекарь, выступая вперед.
Костоправ постарался издали достать мураша трофейным цепом и ударил первым. Но то ли инквизиторское оружие подвело лекаря, то ли шестиногий мутант был ловкой бестией, то ли панцирь у него оказался достаточно прочным, чтобы выдержать неточный скользящий удар. Так или иначе, но котловой муравей уклонился от цепа, перемахнул через било, зарывшееся в землю, и, проскользнув под гудящей дугой, которую запоздало описал меч А-Ка, скрылся в темноте.
— Утром надо уйти пораньше, — вздохнула Костяника. — Завтра здесь все будет кишеть от мурашей.
— Да мы вроде и не собирались здесь надолго задерживаться, — пряча взгляд, пробурчал оплошавший Костоправ.
Им удалось провести быконей через широкий на две створки дверной проем в просторное помещение, когда-то служившее холлом. Дальше располагались три комнаты и лестница наверх. Заваленная, впрочем, обломками обрушившегося второго этажа.
Щели в плитах перекрытия были редкими и небольшими. На окнах стояли ржавые решетки, которые, наверное, можно было бы проломить, но нельзя было сделать это бесшумно. Для пущей надежности Виктор, А-Ка и Костоправ прикрыли все окна досками и подперли полусгнившей мебелью. Дверной проем худо-бедно завалили строительным мусором и загородили быконями. Оттуда тоже теперь невозможно было незаметно пробраться в здание.
Ночное дежурство разбили на три смены. Поставить на часы Костянику как самую глазастую было бы, конечно, предпочтительнее, но спать самим, полностью доверившись мутантке, с которой они, как ни крути, знакомы всего ничего — нет, на это Виктор пока решиться не мог. Да и А-Ка с Костоправом его бы не поняли.
Часового поставили в холле. Остальные члены группы расположились в примыкавших к холлу комнатах, чтобы в случае тревоги и внезапной ночной побудки можно было сразу контролировать все окна здания. Костянике тоже отвели отдельную комнату и велели спать.
— Завтра будешь зыркать своими глазищами, — пожелал ей «спокойной ночи» Костоправ, заступавший на дежурство первым. — А пока отдыхай, красноглазка наша! И учти, я за тобой буду особо присматривать. Если что — урою, на фиг, к едрене-фене!
* * *
Хоть Виктор и вымотался до предела, но сразу уснуть не смог. Тревожно как-то было. Ночью все воспринимается по-иному. Особенно если ночуешь в Котле и делишь кров с мутантом.
С мутанткой…
Смутное беспокойство, возникшее при распределении дежурных смен, в темноте росло, крепло и множилось.
Воспоминание о секундной близости, возникшей между ним и Костяникой, когда они уходили от инквизиторской погони, меркло и рассеивалось во мраке. Сомнение грызло душу. Что, если у красноглазой мутантки есть еще одно тайное умение, о котором она умолчала: располагать к себе людей? Гипнотизировать, как змея лягушку. Правда, с Костоправом этот номер не прошел. Но с другой стороны, лекарь — человек особенный. Его вообще трудно к себе расположить. Мысли, мысли… Сомнения, сомнения…
Ознакомительная версия.
