- Воитель Вечер! Неужели вы сможете…
- Конечно, не смогу, но вот Горн убежден, что для меня это - раз плюнуть.
- А третий?
- Это и был третий. Но если ты хочешь еще, пожалуйста. Герой Звездных войн, Люк Скайуокер говорил: "Используй Силу!". Приходим куда надо, взрываем все двери, к чертовой матери, взрывчатки хватит!
- Значит, это не преграда?
- Не думаю, что это самое сложное.
- А что же тогда сложно?
- Отсутствие информации о системах защиты. Не так просты эти Великие, что бы понадеяться на простую систему автоматической проходной. Наверняка там есть что-то еще. Ловушки, которые могли еще от древних остаться, современные охранные системы, боевые роботы. Да все, что угодно.
- Какие ловушки?
- А какие угодно. Наступаешь на определенную плиту на полу, а на тебя сверху падает камешек, тонны три весом. Или в пропасть падаешь, из которой не выбраться уже. Или плита становиться, так, что ты в замкнутом помещении оказываешься замурованным. Да мало ли что там быть может! Нам чертежи бы! К тому же путь у нас только один есть, который Горн указал, а путей там может быть море. Не заплутать бы.
- Воитель Вечер, вы спать отправляйтесь, а я покопаюсь в Нете. Может и найду чего.
- Хорошо, только к Ученым загляну.
Ученые сидели на своих рабочих местах, не без оснований полагали, что без моего визита не обойдется.
- Всем добрый день! Благодарю за проделанную работу. Все системы работали безупречно. Полагаю, что это целиком ваша заслуга.
Поднялся Химик Эстин.
- А мы в свою очередь поздравляем вас с удачным завершением первой фазы операции. Вся база наблюдала за событиями в реальном времени. Вы и ваша группа просто бесподобны. Такая слаженность в действиях! А как вы догадались, что Жабы не будут вам оказывать сопротивления? Это просто великолепно!
- Не так все просто, уважаемые Ученые, не так все просто Химик Эстин.
- А что прошло не так? - Подскочил Конструктор Фонг.
- Если вы видели всю операцию, могли понять, что возникли сложности с подрывом склада Пауков с использованием гранат ударного типа.
- Но вы же блестяще вышли из ситуации, использовав в качестве замедлителя взрыва движение транспортера!
- Так то оно так, но с первого захода задача выполнена не была. Потребовался второй заход, и непосредственный боеконтакт с противником, что теоретически могло привести к потерям. Если бы у нас были мины, позволяющие устанавливать конкретное время на взрывателе, все бы прошло куда спокойнее и безопаснее.
- Если Воитель Вечер предоставит нам хотя бы пять часов времени, мы сможем подготовить опытную партию таких мин, с замедлением на две, пять и десять минут, например.
- Это было замечательно, уважаемый Конструктор Фонг. Я дам вам даже двенадцать часов, но попрошу дополнительно оснастить эти мины взрывателем, реагирующим на конкретный радиосигнал или на датчик движения, на выбор бойца. Это возможно? Три типа взрывателя в одной мине?
- Полагаю - вполне. Штук пятьдесят вам хватит?
- Должно хватить. Но прошу обеспечить два - три типа мин, с разным количеством взрывчатки. Минимальное количество - как в гранате Бронника.
- Хорошо. Что-нибудь еще?
- Нет, это все. Полагаю, что и это не мало.
- Тогда, все за работу! - Когда задача поставлена, Фонг превращался в узурпатора, не щадя ни себя, ни своих коллег. Моего ухода он даже не заметил.
Полчаса в парилке, десять минут в бассейне, рюмку spiritus vini, на сон грядущий и шесть часов полноценного сна. Ну, положим, с баней, бассейном и рюмкой все прошло гладко, а вот сон пришлось отложить. На моей кровати, разметав волосы по подушке, раскрасневшись во сне, почивала Сара, очевидно, уставшая от ожидания. Одеяло немного сползло, открывая красивую грудь. Вот тебе и вопрос, достойный шекспировского Гамлета: "Будить или не будить?". Вроде и будить не стоит. Красавица только два часа назад вышла из боя, а сон, как известно, лучший способ восстановить силы. А с другой стороны, неизвестно, каким скандалом это потом обойдется. Мол, внимания не обращаешь, я к тебе всей душой, а ты меня игнорируешь и так далее, и тому подобное. К тому же в пользу этого аргумента говорили и складки моего комбинезона, разгладившиеся в том месте, где они присутствуют практически постоянно. Не скрою, зрелище весьма соблазнительное, но после возвращения из памятного отпуска мы вели себя, как люди хорошо знакомые, но не более того. Почему? Не знаю. Может быть, дело было во мне, не привыкшем совмещать боевую работу с сексуальными утехами, а может быть и в том, что мое отношение к Саре было намного глубже того, которое я сам себе разрешал представлять. Курортный роман? Да. Очень красивый, очень желанный, но курортный. Продолжение? Да! И с большим удовольствием, но… но война не закончилась. Война продолжается, и от того, как она пойдет дальше зависит будущее не только мое, не только Сары, Анны, Алена и Генриха, но доброй сотни людей, согласившихся пойти вслед за нами до самого конца! Звучит - то как! Ты сам себя обманываешь, Вечер! За твоей пафосностью и словоблудием, скрывается банальный страх закоренелого холостяка перед неизбежным изменением образа жизни. Сколько тебе? Сорок семь уже? А что у тебя есть в твоей безалаберной жизни? Сколько домов ты построил? Сколько деревьев посадил? Про сыновей и речи нет. Что ты сделал полезного в своей жизни, кроме услаждения собственного гипертрофированного "Я"? Ответ прост и однозначен - ничего. Точка. Война никогда не начиналась и никогда не закончится. Война вечна, пока существует человечество. Пока есть люди, будет и война. Так что, теперь не надо жить? Не надо строить, создавать? Война не может остановить жизнь! Жизнь войне не подвластна!
Выскользнуть из комбинезона - дело нескольких секунд. Эх жалко, что кровать узковата, не кровать совсем, а койка солдатская. Так мы и есть солдаты, к удобствам привыкать некогда. Да и не зачем. Живы будем, такую кровать себе отгрохаем, что по полчаса друг друга найти не сможем, а пока, так даже лучше, долго искать не надо. Все под руками, перед глазами. И лукавая улыбка маленькой девочки, и тонкая девичья талия, и по-женски полная грудь. Губы и глаза…
Сон, наполненный переговорами по рации, когда до истошности в голосе запрашиваешь огневую поддержку, когда уши заложены от близких разрывов, когда видишь перед собой лицо противника, искаженное яростью и злобой, непрерывный мат рукопашной, в которой перемешано все, оружие, лица, штык-ножи и саперные лопатки. Когда по-звериному воешь над другом, которому уже не встать на ноги, когда не замечаешь собственных ран, когда не чувствуешь боли и вони сгоревшего тротила. Не видишь неба, солнца, леса. Потом восприятие восстанавливается, приходит понимание. Понимание ужаса происходящего, понимание бессмысленности всей этой грязи, боли и крови. Как облака в небе, перед глазами проплывают лица. Лица тех, имен, которых уже не вспомнишь и тех, кого ты никогда не сможешь забыть. Тех, кто выжил, сумев вывернуться из цепких лап войны, тех, кто погиб бесславно или с почестями, кто героем, а кто и просто так. Тех, кто потом спился, погрязнув в бытовухе, так и не сумев найти себе место в мирной жизни, оказавшейся куда более опасной и непонятной, чем сама война.
