<БОСС_Клим: «Приказ! Бафферам — поддрежка, накачка кланлидеров. Стрелкам — огонь по готовности. Визы — на первой линии защиты наших нет, бейте по стенам, кройте массу. Рать — периметр ваш, нужен коридор для отступающих. Петва — зверью фас, самим отступать»>
Читая сообщение, я вдруг почувствовал, как под ногами дрожит кровля крыши на которой стою. Мы переглянулись с Ритой и в этот момент здание начало рушиться. Друг вскрикнул и, оторвавшись от плеча, поднялся в воздух.
Отмахиваясь от сообщений о полученном уроне, я провалился в белое облако, казавшееся невероятно мягким. Бухнувшись на землю, я быстро встал, вынимая меч и посох, готовый сражаться.
- Рита! Рита! Где ты?
Ответа не было. Шум сражения заглушал мои крики.
Внезапно из тумана вынырнул здоровый кошак, нервозно поглядывая на мой посох, он сел передо мною и принял смерть от меча, с самурайским самообладанием.
- Я здесь! — раздался голос Риты.
Я смог видеть её, когда между нами оказалось меньше метра. На вытянутой руке Риты сидел Друг, яростно клокоча и хлопая крыльями. Он провёл её через туман.
- Дружище! Молодчина! — Принимая птицу на своё плечо, произнёс я.
- Пап, это не он меня привёл, а я его. Ориентируйся по внутренней карте.
Я обратил взгляд на маленькую карту, где рядом с центром круга, олицетворяющим меня, стояла точка, обозначающая Риту. Кроме нас на карте были видны и враги.
- Отступаем! — Потянул я Риту за собою.
- Поздно! — Отрубила она. — Призывай своего порося, надо крюк сделать.
Спорить времени не было. Я подчинился. В раз под нами выросли маунты. Дико заржал конь Маргаритки. Бойко захрюкал мой вепрь.
- Не отставай!
Пуская галопом своего скакуна, дочь помчалась в прямо противоположную сторону от спасительного рубежа княжих хором.
Я ударил пятками в бока кабана. Конечно, это действие ни как не повлияло на моего скакуна. Я сделал это скорее инстинктивно, чем с каким-то расчётом. Вепрь был моим продолжением и беспрекословно слушался меня.
В это мгновение сверкнула молния, небо раскололось надвое, раздался оглушительный удар грома. Слава звуковой карте. В тумане мелькали чьи-то тени.
Мощно затрубил рог и я вскрикнул от ужаса — мне показалось, что невидимый сигнальщик совсем рядом со мною.
Мы миновали обгоревшие останки стены и сильно забрали влево, обходя дугою Безымянный город.
Снова раздался гром, и тогда я понял, что это вовсе не гром, а стук лошадиных копыт, треск сучьев, лай собак, карканье ворон.
Я взглянул вверх: в небе метались тысячи теней, кружились огромные стаи птиц и вместе с ними через лес неслось что-то огромное. Хлынул дождь, настоящий ливень, и над полем битвы разразилась буря.
Стало совсем темно, и вдруг, к своему огромному ужасу, я увидел, что рядом с нами скачут всадники на тёмных конях. Послышались пронзительные, дикие крики.
Они летели, словно дикий вихрь, скрываясь в клубах тумана и появляясь вновь, размахивая над головою длинными копьями.
Рядом с ними бежали собаки, коты и ещё какие-то твари.
- Папа! — раздался крик Риты. — Сюда!
Повторять дважды не требовалось — я снова повторил этот бессмысленный жест — будто пришпорил кабана, и полетел за дочерью. Вслед нам завопили преследователи. Пригнувшись ближе к мохнатой голове Перунова Пира, я летел за Маргариткой. Дочь успевала активировать какие-то заклинания, позволяющие рассеивать туман и раздвигать невесть откуда взявшиеся деревья, встречаемые на пути.
Одна из ветвей больно хлестнула меня по лицу
<Вы потеряли 56 единиц здоровья>
Урон был, конечно, не критическим, но достаточно весомым для обычной ветки. Именно в этот момент я понял, как сильно мы разогнали коней. Скорость, помноженная на массу, позволила безобидной ветке нанести лёгкое ранение.
Перед глазами вспыхнули яркие огни и я почувствовал, что мог бы свалиться со своего хрюкающего скакуна, если бы в режиме верховой езды не считался с маунтом единым целым.
Аудио эффекты подкинули новую порцию впечатлений. Мне показалось, что я оглох. Стало так тихо, что собственное дыхание представилось рёвом разгневанного бога. Мне вдруг стало так легко и сразу больно.
<Вы потеряли 129 единиц здоровья>
Еще не понимая, что случилось, я кувырком летел на землю. Немного полежав, я открыл глаза и с удивлением обнаружил, что в этой странной тишине есть умиротворение. Я огляделся: ГТА лежала на шее своей лошади, переводя дух.
- Что случилось? — прошептал я и не узнал звука собственного голоса. — Мы спаслись?
- Пока да, — проговорила Рита. — Мы получили короткую передышку. Немного отдохнём и поедем дальше.
- Что ты сделала?
- Сначала сама отводила взгляды от нас, чтобы оторваться от наступающих. Потом попросила помощь у Лады. Она помогла — открыла нам временную локацию.
- Это как?
Я действительно впервые слышал о таком, но эффект меня впечатлил.
- Я хочу посвятить себя Ладе и уже овладела некоторым количеством её даров. Она открыла нам тайную тропу. Тайные тропы соединяют мир «Племён» в угоду богам, так боги путешествуют по миру — дорогами известными только им.
Я посмотрел на свою карту. Пустота. Стандартная навигация здесь не действовала.
В поисках карты, я невольно поднял голову вверх и залюбовался на призрачные огоньки, плывущие над нами.
- Рита, а где мой кабан?
- Не знаю. Возможно, какое-то классовое ограничение. Его не впустили на тайную тропу. Забирайся на моего.
Безумная скачка продолжилась.
Передохнув, мы сошли с тропы, которой ходят боги и вновь неслись по лесу.
Туман всё так же клубился под ногами лошади, норовя сбить с пути, но Рита уверенно правила и я начал узнавать знакомые места — мы подъезжали с северной стороны к Безымянному городу.
Мне показалось странным, что я узнавал знакомые тропинки, — все лесные тропы сплетались между собой и могли привести куда угодно; будто лес сам выбирал, куда именно.
Лес привёл нас в безопасное место; мы влетели под бревенчатую арку, украшенную резными коньками, и проскакали к нашей линии обороны.
- Сюда! — крикнул кто-то из витязей, направив нас таким образом, чтобы конь мог беспрепятственно пройти мимо телег и брёвен, из которых были созданы баррикады.
Мы были в безопасности
Мы окружены.
Эти слова произносили все выжившие, все кто укрылся в последнем рубеже, за последними стенами. Казалось, что люди просто не перестали использовать другие слова в общении между собой. Ощущение обречённости и грядущего конца накатывали так сильно, что возникало ощущение удушья.
