в пять часов вечера. За Стеной несоблюдение традиций и ритуалов, в некоторых случаях, может привести к весьма печальным последствиям. Не менее печальным, чем нарушение некоторых статей Уголовного Кодекса.
— Я понимаю, господин Рич, — Фигаро кивнул и, сделав замысловатый пасс руками, телекинезом подвинул к столу мягкое кресло. — И готов предположить, что именно нарушение некоего табу привело к тому, что Вы вынуждены просить защиты здесь и сейчас. Я прав?
На лице Рича явственно проступило облегчение. Он кивнул и опустился на широкую металлическую скамейку — явно неудобную, но любая другая мебель вес дипломата просто не выдержала бы.
…В настоящий момент все они находились в подвальном этаже тудымского Инквизитория, в комнате, напоминавшей рабочий кабинет чиновника высокого ранга: добротная деревянная мебель, широкий письменный стол, два шкафа, набитые книгами, дорогие антикварные часы на стене. Только металлические стены и тяжелая бронированная дверь напоминали, что это помещение — просто бронированная камера для особо важных персон.
Впрочем, Франклин Рич находился здесь по своей собственной инициативе.
Конечно же, Фигаро «гнул пальцы», применяя телекинетик не просто так. Расчет следователя был психологически прост: колдуны гораздо уверенней чувствуют себя в компании коллег. Рич же был колдуном-профессионалом, пусть даже до полного магистра ему было далековато.
Следователь опустился в кресло (не без злорадства отметив, что Френну мебели для сидения в комнате не осталось) и заложил ногу за ногу. В животе заурчало, но Фигаро решил пока не отвлекаться на тварные потребности.
— Да, господин следователь, Вы тысячу раз правы, — Рич тяжело вздохнул. — Одна чокнутая ведьма решила, что мои… торговые операции, так сказать, оскорбляют тени ее предков. Ну и решила натравить на меня своего родового духа-охранителя. Вернее, это я так поначалу думал — с призраком средней мощности я бы справился и сам… Дьявол, да я согнул бы его в бараний рог! Однако все оказалось несколько… серьезнее.
— Я слушаю, — следователь кивнул.
Рич с подозрением посмотрел на Фигаро, словно оценивая примерный уровень его компетенции, почесал жесткие черные кудри на затылке, мотнул головой и выпалил:
— Вы когда-нибудь слышали о Па-Фу?
Глаза следователя превратились в две узкие щелочки. Кровь отлила от его лица; теперь Фигаро напоминал утопленника трехдневной давности.
— Вы хотите сказать… — он не закончил фразу.
Рич ничего не сказал, только зло и коротко кивнул.
Следователь встал. Повернулся к Френну.
— Пошли. Сейчас же.
— Фигаро…— Френн был бледен. — Вы уверены?
— Да. Я хочу ее видеть.
Это была совсем маленькая комнатка, не более пяти квадратных сажен. В ней не было ничего, кроме четырех деревянных табуретов и большого прямоугольного ставня во всю стену. Рядом со ставнем из стены торчала отполированная до блеска деревянная рукоять.
Френн был бледен, как Смерть, но казался спокойным.
— Комната за этой стеной защищена от колдовских воздействий любого уровня, — сказал он, кивая на ставень. — Иглы из ферромагнетика, блокирующие плиты, все как положено. Стены, пол и потолок — чистейший гематит. Окно, которое я сейчас открою, прозрачно только с нашей стороны… Фигаро?
— Открывайте.
Инквизитор внимательно посмотрел на следователя, немного подумал и кивнул.
— Отлично. Вперед.
С этими словами он резким движением опустил деревянную рукоятку вниз. Стальной ставень мягко опустился в пол, открывая стеклянную стену, настолько прозрачную, что можно было подумать, будто никакой преграды между комнатами нет вообще.
По ту сторону одностороннего зеркала была еще одна комната — довольно большая. Выглядела она так, словно ее проектировщик сбежал из желтого дома: темно-серые стены были утыканы ровными рядами здоровенных — в локоть — острых черных шипов. Потолок напоминал на шахматную доску, на которой белые квадраты волею неведомого инженера превратились в мощные алхимические светильники. Дверей следователь не увидел. Из мебели в комнате имелся только один-единственный деревянный стул с высокой спинкой.
А на стуле, слегка поджав под себя длинные стройные ноги, сидела девушка.
На вид ей нельзя было дать больше восемнадцати. Тонкие черты лица, густые длинные волосы цвета ночного неба, умопомрачительная фигура. Идеальные пропорции тела и легкое белое платье, почти не скрывающее грудь, намекали даже не на грубые формы плотской любви, а на нечто большее, запредельно-прекрасное, неразрывно связанное с той чувственной страстью, которой пьянят, в равной степени, улыбка гейши и девичий силуэт за прозрачной оконной занавеской.
Ее лицо… Фигаро изо всех сил старался не смотреть на лицо девушки. Оно было красивым, но мало ли на свете красивых лиц! Красавица, легко сводящая с ума одного, может оставить другого совершенно равнодушным и, напротив, дурнушка на которую не посмотрит ни один сельский парень вдруг раз и навсегда разбивает сердце принца-ловеласа. Стандарта красоты не существует — это общеизвестно. Здесь же этот самый стандарт сидел от следователя в пяти шагах, и видеть это было невыносимо. Это было лицо святой и лицо портовой шлюхи. Это было лицо смешливой девочки-цветочницы и лицо королевы. Это было лицо усталое, доброе, циничное, как лезвие гильотины и мягкое, как материнский поцелуй. Это была красота, родившаяся в сферах, куда смертным, от рождения мира, путь заказан.
В этом лице слились лица всех, кого следователь когда-либо любил.
И еще у девушки был хвост.
Точнее, хвостов было семь. Семь пушистых, длинных, белых как снег лисьих хвостов, растущих из основания позвоночника.
Фигаро с трудом проглотил застрявший в горле комок.
— Это… Эта…
И тогда девушка подняла взгляд и посмотрела прямо на него.
— Это стекло… Она точно не может нас видеть?
— Нет. — Голос Френна был хриплым; в нем явно сквозила нотка сомнения. — Она…
Девушка улыбнулась и помахала следователю рукой. Фигаро почувствовал, как его сердце рухнуло куда-то вниз, в озеро сладкой истомы. Он провел рукой по щеке — на пальцах остались следы соленой влаги.
— Пошли, — прошептал он. — Я увидел достаточно.
— У нас проблемы, Фигаро? — инквизитор заворожено смотрел на существо по другую сторону «непрозрачного» стекла.
— Да. — Фигаро кивнул. — У нас большие проблемы.
…Часом позже они сидели в камере у Рича и пили кофе. Точнее, кофе пили Рич с Френном — Фигаро хлебал дрянной зеленый чай. На столе остывали останки жареной индейки и валялись бумажные шарики скомканных салфеток.
— Господин Рич… — следователь зевнул и потянулся в кресле, — Черт, как хочется спать… Господин Рич, что Вы знаете о Па-Фу?
— Кроме названия? — Рич поковырял зубочисткой между передних зубов и выплюнул на тарелку маленькую косточку. Зубы
