Ознакомительная версия.
— Кто дернется, я не виноват, — предупредил Бурцев на всякий случай.
Никто ни дергался. Слишком велика была вероятность того, что тяжелый набалдашник обрушится на болванку восьмидесятимиллиметрового калибра. Теоретически болванка от такого удара могла взорваться, а могла и не взорваться. Пятьдесят на пятьдесят. Или тридцать на семьдесят. Или семьдесят на тридцать. Но уж если бы она все‑таки рванула… Вообще‑то, не факт, что и атомный заряд сработает от подобной принудительной детонации. Однако рисковать фрицы не хотели. Видимо, сотрудники эзотерической службы СС хорошо представляли, на что способна «атоммине», да еще и посреди платц‑башни. И при этом никто понятия не имел, на что способен безумец с тевтонским крестом на груди и с булавой в руках.
— Ну, вот и славно! — кивнул Бурцев. — Если мы договорились — оружие на пол.
Все‑таки долго держать череподробительную железяку на весу утомительно…
Никто не пошевелился. Бурцев легонько тюкнул булавой о край минометного снаряда. Предупредил:
— Могу ведь и посильнее…
Непродолжительное раздумье, нерешительные переглядывания — и на пол упал первый «вальтер».
Дальше было легче. С глухим стуком пистолеты эсэсовцев осыпались к начищенным сапогам.
— А теперь во‑о‑он к той стене — шагом марш! — приказал Бурцев. — Все! Живо!
Немцы отошли.
— На землю! Лицом вниз!
Эсэсовцы неохотно повиновались.
— Бурангул, дядька Адам, тетивы не ослаблять. Валите любого, кто попытается подняться. Гаврила, возьми‑ка дубинку, а то тяжелая она, зараза. И встань на мое место.
Алексич принял пост. Взгляд злой, морда перекошена. Хороший часовой. И страшный, что самое важное.
— Позвольте представить, это — новгородский шахид. Зовут Гаврила, — Бурцев говорил серьезно, без тени улыбки. — Очень и очень нервный. Бросается с булавой на ладьи, танки и самолеты. Вашу «атоммине» тоже не пожалеет. Так что будьте благоразумны.
— Кто вы?! – тихо проговорил здоровенный бугай с красной мордой — магистр эзотерической службы СС в чине — ого! — бригаденфюрера..
— Передовые части Красной армии, — усмехнулся Бурцев. — Скоро подтянутся основные силы. Ну, а мы пока устроим блицдопрос. Не возражаете?
Пусть только попробуют!
— Или предпочитаете блицкриг с применением гроссе магиш атоммине?
Фашистские эзотерики молча лупали глазами то на ядерный заряд, то на тевтонские кресты «красноармейских» пришельцев.
— Маскировка, — туманно пояснил Бурцев.
И перешел к делу:
— У меня к вам, собственно, один вопрос. Где Агделайда Краковская?
Молчат.
— Где псковская пленница? — повысил голос Бурцев. — Где девушка, которую доставили из Венеции в Иерусалим, а из Иерусалима сюда?
Эсэсовцы зашевелились, зашептались. Первый шок потихоньку проходил, и фашики прикидывали, что можно предпринять. Кто‑то поглядывал на ворота бункера. Кто‑то — на дверцу в стене.
— Э! Э! Э! Даже не думайте… — Бурцев нахмурился. — Я, кажется, задал вопрос. Где?
Ответа на заданный вопрос вновь не последовало.
— Гаврила, покажи, как ты владеешь булавушкой, — громко, по‑немецки приказал Бурцев.
И добавил — шепотом, по‑русски:
— Стукни по ящику Хранителей, только не сильно усердствуй.
Алексич кивнул: все понял, мол. Булавушка мелькнула в воздухе. Богатырь вмазал…
— Бу‑хум! — На атомном «гробе» появилась приличных размеров вмятина.
Минометный снаряд подскочил, завертелся, едва не свалился на пол.
— Ухм‑ухм‑ухм! — зарокотало эхо под бетонным куполом.
Немцы вздрогнули. Бурцеву тоже сделалось нехорошо. Но вроде пронесло…
— Я ж просил не усердствовать, Алексич! — прошипел он. — На тот свет решил всех отправить? Так рановато пока!
— А чего? — смутился новгородец. — Я ж тихонько совсем…
Ни фига ж себе, тихонько! Бурцев перевел дух. Ладно, все к лучшему: после безумной выходки Гаврилы фрицы, в особенности перепуганные медиумы, имели вид бледный и казались более сговорчивыми.
— Еще раз спрашиваю: где Агделайда Краковская?
Опять молчание…
— Нам повторить?
Бурцев демонстративно повернулся к Гавриле. Поднял руку с видом офицера расстрельной команды. Крикнул на немецком:
— Ну‑ка, еще разок! Только посильнее!
И тут же цыкнул, по‑русски:
— Не вздумай, Алексич!
Новгородец, озадаченный двойственностью приказа, медленно‑медленно занес булаву, замер в нерешительности…
Эзотерики СС затаили дыхание.
— Это будет не больно, — пообещал Бурцев. — Почувствовать ничего не успеете. Вспышка — и все. Пепла не останется.
Должны же, блин, хоть у кого‑то сдать нервы? И нервы сдали.
— Н‑н‑не делайте этого! Он‑н‑на здесь! Аг‑г‑где‑лайда! Я з‑з‑знаю! Я в‑в‑видел! В‑в‑вы убьете ее вместе с нами!
Бурцев повернулся к говорившему. А говорил тщедушный медиумишка, буквально утопавший в своем необъятном балахоне. Подумалось: до чего же все‑таки худосочный народец эти эсэсовские экстрасенсы.
— Продолжай! — потребовал Бурцев.
— Заткнись, Ганс!
Офицер‑магистр — тот самый краснорожий бригаденфюрер — подскочил, пытаясь дотянуться до медиума, свернуть цыплячью шею. Но тут уж не зевали Бурангулка и дядька Адам. Лучники в точности исполнили приказ Бурцева — валить любого, кто попытается встать.
Две стрелы ладно пропели в воздухе. Обе вошли в грудь прыткого магистра. Офицер захрипел, забился в конвульсиях. Эсэсовцы отползли от брызнувшей крови. Ишь, чистоплюи!
Ганс не заткнулся. Гансу очень хотелось жить. Воля Ганса была уже изрядно подточена ударным ментально‑астральным трудом на благо цайткоманды СС. На стойкого солдата, готового к смерти во имя интересов Великой Германии, он походил мало.
Медиум с трудом одолел заикание, кое‑как справился со страхом. Продолжил под хмурыми взглядами коллег‑эзотериков — путаясь и сбиваясь:
— Девушка… Она прибыла с офицерами средиземноморской группы цайткоманды… Еще был тевтонский магистр Генрих фон Хохенлох… Он поставил «якорь»… Это такая вербально‑магическая формула… Ну… чтобы… Она позволяет…
— Дальше! Что ты знаешь о девушке?!
— Я помогал выводить ее из транса.
— Из транса?
Да, ведь и плененный в Иерусалиме Рудольф Курц тоже говорил о трансе.
— Она шлюссель‑менш, — объяснял медиум. — А чтобы управлять волей шлюссель‑менша, который не желает сотрудничать добровольно, необходимо ввести его в состояние транса. Особого, магического транса. Тогда цайт‑прыжок пройдет успешно. И еще…
Ознакомительная версия.
