Стас изменился в лице и под издевательский смех людей, сделал несколько шагов назад.
— Эй, Стас, ты забыл сказать, что мы все еще об этом пожалеем! — задорно крикнул Обрез с балкона.
— Тебе колпак с бубенцами подарить? — Мороз двинулся на Стаса, становясь похожим на танк, готовый раздавить собачью будку. — Ты, правда, считаешь, что сможешь закидать нас тушками своих воинственных хомяков? А тебе папа в детстве не объяснял, что овца с ружьем все равно остается овцой? Рассказать тебе, что будет с твоей «сильнейшей армией города», когда вы попробуете пойти напролом?
— Предлагаю договориться, — сказал координатор, демонстрируя способность быстро ориентироваться в любой ситуации.
— Это будет, конечно, не так самоубийственно, как попытка осадить нас по периметру, но сотню трупов в первые два часа я тебе гарантирую, — не слушая его, продолжал говорить Мороз. — Могу даже рассказать, в какой последовательности ты своих бойцов пустишь под нож. Когда твоя банда тут появится, здесь никого уже не будет. Разведгруппу мы, конечно, не тронем. Ее вырежут позже. А вот с основными силами можно будет бороться как минимум десятком разных способов. Непричастного гражданского населения вокруг нет, руки у меня развязаны. Да я просто мечтаю о той минуте, когда ты вернешься сюда с подкреплением…
— Спокойно! — выкрикнул Стас, останавливаясь и вытягивая перед собой руки. — Никакой войны. Мы уходим и больше не возвращаемся. Отзови людей, нам бессмысленная бойня не нужна.
— Катись колбаской, — грубо посоветовал подполковник. — А еще раз сунешься, я за неделю подготовлю пару взводов из толковых парней, и мы все ваши хваленые сотни прямо на вашей базе вынесем к…
Выражаться подполковник умел не только красочно, но и доходчиво.
С пруда раздался дружный залп, и почти сразу загремели выстрелы со стороны баррикады. Стас дернулся, как ужаленный, но не посмел двинуться с места без разрешения подполковника.
Мороз продолжал уничижительно смотреть на координатора.
— Беги к своим, — наконец сказал он как сплюнул. — Засадной группе было велено пугнуть, а не убивать. Еще спасешь. А придурки возле баррикады сами виноваты. Если через минуту не прекратят стрелять, дам отмашку снайперам. Они хоть и неопытные пока, но перекалечить взвод дебилов на открытой улице сумеют.
— Они же меня там сейчас и убьют, — испуганно пролепетал Стас.
— Не трясись, координатор Шарик. С тобой посыльный пойдет.
Егерь со смешанным ощущением стыда и благодарности смотрел на своего «заместителя по войне». Откуда взялся бравый подполковник, который взял ситуацию под контроль в самый критический момент ночью, и только что обратил в бегство целый отряд Уралобурга, он не знал. Зато догадывался, что управлять общиной теперь у него вряд ли получится.
— Могли бы и рассказать, заговорщики хреновы, — беззлобно буркнул Егерь, искоса поглядывая на беззаботную Люську, сидевшую на коленях у отца.
— Да ты сперва даже патроны на взрывпакеты зажал — такой занятой был, — сказал Обрез. — А мы с товарищем подполковником успели пообщаться и выяснили, что он, как никто другой, может помочь разобраться с текущими проблемами. Если бы не он, не отбились бы мы ночью.
Брага и Романыч с уважением смотрели на подполковника Мороза. Люська окидывала всех гордым взглядом. Отец Тихон едва заметно улыбался.
— Я всего лишь помог сделать то, что сам умею, — улыбнулся подполковник. На его волевом лице смущенная улыбка выглядела необычно. — Но ребята правильно сделали, что ничего не сказали. Попробовал бы мне кто-нибудь сказать в горячке боя, что я должен положиться на неизвестного мне человека. Мигом бы послал…
— Папа, — строго сказала Люська. — Не выражайся.
— Людмила Анатольевна, — нахмурил брови подполковник. — Хватит подслушивать разговоры, которые тебя не касаются. Знаешь, что такое военная тайна? Иди-ка лучше принеси всем нам чаю. И чего-нибудь пожевать.
— Нет никакого чая, — вздохнула Люська, нехотя сползая с отцовских колен. — Все давно пропало. Тетя Оксана заваривает душицу, зверобой и таволгу.
— Вот и принеси.
— Это всё правда? — с любопытством спросил Егерь у подполковника. — Всё, чем ты координатора Стаса пугал?
— В борьбе с врагом, — усмехнулся Мороз, — первый удар должен быть информационным. Конечно, не настолько у нас все хорошо. Но и не так печально, как думал этот индюк.
— Надо решить, чего дальше делать, — сказал Романыч, почесывая в затылке. — Патронов, считай, кот наплакал. Я думал, на полгода хватит. Оказалось, что половину исстреляли за ночь.
— Напалм сами сделаем, — встрял Обрез. — Спасибо, товарищ подполковник научил.
— Договорились же, — поморщился «товарищ подполковник». — Просто Анатолий. Ну или, на крайний случай, Мороз.
— Ну, оно как-то непривычно, — пробормотал Обрез. — Так вот, напалм будет — от темных отобьемся. А Уралобург еще долго побоится к нам соваться.
— Да они почти не пострадали, — сказал Брага. — Даже снайперам только фингалов набили. Ну и винтовки отняли. Тех, что вдоль берега шли, вообще надо было на глушняк валить. А не по ногам дробью.
— Ты кем до катастрофы был, такой кровожадный? — с любопытством спросил Мороз.
— Да какая разница, — отмахнулся Брага. — Самоуверенных гадов бить надо сразу побольнее.
— Есть разница, — спокойно ответил Мороз. — В данной ситуации нам выгоднее увеличить противнику обозы. Чтобы раненых было как можно больше, а не убитых.
— Никто ничего так и не сказал про дальнейшее управление общиной, — напомнил Егерь. — Я дискредитировал себя в глазах людей. Даже сам себя слегка ощущаю… иудушкой. Предлагаю управление передать в руки Мороза. Его теперь уважают и любят.
— Я военный человек, — снова смущаясь, сказал Мороз. — Хозяйственные дела — не мое. Ты б глупостями не занимался, а продолжал бы делать, что и раньше.
— Нет, это невозможно, — резко сказал Егерь. — Я теперь отчетливо понимаю, где допустил ошибку. Люди доверились мне — значит, я не имел права на жалость к ним. Я должен был прийти один и спросить совета, а не приводить с собой парламентера врага, чтобы он диктовал условия.
— Скажу больше, — добавил отец Тихон. — Раз люди доверились тебе, совета спрашивать тоже не надо было. Тебя не для того над всеми поставили, чтобы ты на кого-нибудь ответственность перекладывал. Надо принимать решения самому и отвечать за них тоже самому.
— Вот именно, — кивнул Егерь. — Спасибо, отец Тихон. Я струсил, и это теперь понятно всем. А значит — нет ко мне больше доверия.
