– Прошу прощения, господа, – выдохнул он на калифорнийском, но с каким-то неизвестным мне акцентом. – Мне следовало прийти на помощь много раньше или вообще истребить эту мразь до того, как она на вас напала. Позвольте представиться: меня зовут Катани, я капитан местного отдела полиции, занимающегося пресечением организованной преступности.
Его манера говорить слова таким образом, чтобы между ними совершенно не чувствовалось пауз, позволяла предположить в капитане выходца из южных стран. Светлая кожа и европеоидная внешность вкупе с этим плащом выдавали в нем итальянца.
– Позвольте поблагодарить вас за своевременное вмешательство.
Дмитрий недаром работал ассистентом у Платона Эдуардовича, нужный тон ему удалось подобрать с первой же попытки. Мне оставалось только сделать Малый Поклон в подтверждение его слов.
– Мы обязаны вам своими жизнями. Как мы можем отблагодарить…
Лицо Катани озарила широкая улыбка. Исходящее от него Намерение можно было бы по ошибке приписать сытому и довольному жизнью коту.
– Расскажите, почему на вас напали блэкджеки, и мы будем в расчете.
– Блэкджеки? – переспросил Ледянников, вытирая клинок специальной тряпочкой. – Поясните, пожалуйста, кто они такие?
– Сумасшедшие убийцы, – отрезал Катани. – Полурелигиозный преступный орден, скорее даже клан. Они носят черное, чтят память Джека-Потрошителя, приносят жертвы своим Великим Древним Богам и охотно убивают за деньги.
– Посмотрите. – Он поднял черный платок и протянул его Дмитрию. – Их визитная карточка, так называемая «черная метка». Метка, потому что его мечут после успешного завершения миссии… или в самом начале, если полностью уверены в успехе. А теперь позвольте все-таки спросить, отчего блэкджеки на вас так ополчились?
Мы с Дмитрием переглядываться не стали – наши Намерения были синхронны, и ни одному не имело смысла в чем-то переубеждать другого. Часть документов мы все-таки не стали жечь и теперь могли похвалить себя за эту предусмотрительность. Бумагам Катани, похоже, доверял больше, чем людям.
– Так, значит, именно вы занимаетесь поисками пиратов… – задумчиво пробормотал капитан. – Калифорния без поддержки со стороны империи неизбежно достанется англичанам, следовательно, мой долг – вам помочь. Чем я могу помочь вам, господа комиссары?
Вот тут мы переглянулись, посмотрели в глаза друг другу чуть меньше секунды и сказали Катани, чем он может помочь.
Маккавити наблюдал за происходящим с некоторым неудовольствием. Ему, конечно же, понравилась мысль юноши о счастливом случае, однако воспоминания о том, какой ценой пришлось устраивать этот счастливый случай, заставляли когти выходить из подушечек и царапать черепицу. Нелегко, ой как нелегко манипулировать таким упрямым человеком, как Катани. Только навязчивая мысль о драке между наркоторговцами могла заставить его пойти по другой улице и оказаться в нужное время в нужном месте. Ради этой навязчивой мысли пришлось вспомнить о валериане, и теперь избавиться от этих воспоминаний не было никакой возможности – хоть иди и грабь аптеку. В ближайшем будущем, правда, открывались неплохие перспективы, но будущего еще предстояло ждать.
Двое людей, за которыми просил присмотреть Томас, принадлежали к тематическому выводку, контроль над которым осуществлялся в рамках старинного, имеющего высокий наблюдательный рейтинг проекта по выведению Человека Контактного. Внимательный кошачий взгляд мог уловить выцарапанные на человеческих аурах пометки, одну уже начинающую расплываться от времени, другую – совсем свежую, снабженную специальным примечанием. Ради этого примечания Маккавити мужественно дремал на крыше дома, пока помеченные люди не снюхались с капитаном Катани и не отправились под его защитой в надежное убежище. Кася, вышедшая на связь с Маккавити во время сна, была довольна. Очередная каверза фактора фатума была нейтрализована, надежда на успех оставалась жива.
От удара о поверхность воды внутри шара включился электрический свет и загудел портативный регенератор воздуха. «И это они продумали», – пронеслось в голове Алексея. Но как понимать последние сказанные Джонсом слова? Как проверку перед посещением святая святых, подводной лодки, на которой почему-то постоянно не хватает механиков, или сказано было всерьез? Но если всерьез, зачем тратить на шпиона такой шар? Не проще ли было стрелять в упор из пистолета с глушителем? Выстрел, затем контрольный, обыск трупа и концы в воду. А тут столько техники, что голова кругом идет. Вот, например, термометр, показывающий температуру воды за бортом и воздуха в шаре, – может, и не такое сложное приспособление, но циферблат электронный, на лампах сделанный. Последнее утешение покойника? Сомнительно.
Иллюминатора в шаре, естественно, не оказалось, но и без этого Островский понимал, что спускается каждой секундой все ниже и ниже. Где-то среди десятка имеющихся в его распоряжении верньеров должен быть тот, что сбрасывает балласт и возвращает шар на поверхность. Надо думать, что последнее испытание состоит именно в том, воспользуется ли он этим средством или нет.
Алексей повернул голову, затекший от неудобной позы шейный позвонок хрустнул, и этот звук прозвучал так беззащитно, так неуместно среди окружающей машинерии, что следом за ним по спине побежали мурашки. Ставкой была жизнь, только сейчас Островский начал понимать, в какую сложную ситуацию попал.
Что должен делать механик, попавший под воду внутри набитого техникой шара, чтобы соответствовать требованиям капитана Немо? Ждать и верить в благоприятный исход? Но точно так же будет действовать и отчаявшийся шпион, растерявшийся и боящийся повернуть не ту ручку. Сбросить балласт и всплыть на поверхность? Но если внутри шара сохраняющий самообладание шпион, ничего не знающий об испытании, то и он отцепит балласт, всплывет и постарается выжить на поверхности океана.
Интуиция, обострившаяся в экстремальном положении до неестественного, близкого к психотехническому состояния, подсказывала, что есть еще какой-то параметр: нетривиальный, о котором испытуемый не должен догадываться, даже если будет долго думать.
Большая часть переключателей не снабжена никакими пояснительными надписями, остальные украшали странные зубодробительные сокращения латиницей. Например, единственной расшифровкой буквосочетания QED, пришедшей в голову Островскому, оказалось Декартово «Quod erat demonstrandum» – «мыслю, следовательно, существую». Есть ли в этих сокращениях какой-то подтекст, априори неизвестный шпионам? Непонятно. Вынесем мысли об этих переключателях за скобки – что остается? Неизвестность в чистом виде. Маловероятно, что ответ следует искать наобум. Да и специфика подводной жизни просто обязана располагать к предельной осторожности. Одно неверное движение – и ты покойник. Должно быть, эти соображения тоже лежали в основе испытания. Отбрасываем необозначенные переключатели – живущий под водой не имеет права идти на риск.
