Ознакомительная версия.
— Так ведь…
— Пошли-пошли, не комплексуй.
Возможно, в другое время и в другом месте Макаренко воспротивился бы натиску гораздо решительнее, но здесь он чувствовал себя не в своей тарелке и потому подчинился более опытной спутнице.
«Пусть тащит куда хочет…»
Алена впихнула Андрея в кабинку, протиснулась сама и повернула барашек замка.
— Что, капитан, никогда не было с девушкой в туалете? — выдохнула она.
— Что не было? — обалдело спросил Андрей.
— Тупишь? — засмеялась Алена. Глаза ее блестели неестественным лихорадочным огнем. — На, расслабься. Вставляет почти сразу.
В ее ладошке появилась розовая таблетка, на поверхности которой был выдавлен портрет патлатого мужика в кепке без козырька. Из-под кепки топорщились вверх длинные заячьи уши.
Андрей мгновенно почувствовал себя в своей тарелке.
— Это что? — подозрительно спросил он.
— Ко-ле-со, — раздельно проговорила Алена. — Давай, закидывай. Реальная штука.
И принялась расстегивать ему штаны.
— Ты… ты чего?
— Ох, и дремучий ты, Андрюша, — сказала Алена, опускаясь на корточки.
— О, черт!..
Таблетка выпала из руки Макаренко и укатилась за унитаз. А в кармане его куртки зазвонил телефон.
— Ох, чччерт!!!
Чисто автоматически он вытащил телефон и нажал на кнопку.
— Да…
— Здравствуй, дорогой, — сказала трубка голосом седого предводителя душманов. — Как отдыхается?
— Ничего, нормально, — выдохнул Андрей. И тут же инстинкт следователя возобладал над основным инстинктом. — А откуда информация, что именно отдыхается?
Трубка рассмеялась.
— Джи пи эс плюс джи эс эм — волшебная комбинация, дорогой. Тебе тоже показалась подозрительной эта «Пагода»? Ты давай, походи, посмотри, потом доложишь, чего нащел.
Андрей отнял от уха телефон.
«Так. Значит, это не только телефон, но и маячок. На тему, где сейчас пасется прикормленный мент… Да нет, уже не мент, а просто шестерка нанятая — ходи, смотри, докладывай, товарищ бывший русский офицер…»
Андрей мягко отодвинул голову Алены, застегнул брюки, после чего вновь поднес трубку к уху.
— Знаешь чего, уважаемый, — сказал он. — А пошел ты…
После чего бросил телефон в унитаз и спустил воду.
— Офонарел? — спросила Алена, трансформируясь из положения «на корточках» в положение стоя. В тесноте туалетной кабинки это было не так-то просто сделать.
— Не офонарел, а уволился по собственному желанию, — сказал Андрей. — А ты за языком следи.
— Да ну? А то что? — нехорошо сверкнула глазами Алена.
— А ничего, — заводясь, ответил Андрей. — И с наркотой поответственней. Статью двести двадцать восьмую никто не отменял.
— Ты что ли сдашь? — усмехнулась Алена. — Ну, давай. Только вряд ли успеешь. С той работы, какая у тебя была, увольняются только в ящике с бахромой.
Она одернула юбку и открыла дверь.
— Удачи, следователь. Думаю, выход сам найдешь.
И изо всех сил хлопнула дверью перед носом Макаренко.
Андрей вздохнул.
«Ну, не везет мне с девушками, хоть тресни…»
Он вышел из кабинки и направился к выходу из туалета. Девица с наполовину выбритой головой, подводящая губы у зеркала черной помадой, удивленно проводила его взглядом.
* * *
Качок нажал какую-то скрытую кнопку. Две громадные декоративные плиты, словно ворота, разъехались в стороны, открывая черную дыру уходящего вдаль коридора, похожего на вытянутую бетонную трубу диаметром как раз с высоту потолка Стасова спортзала.
— Вперед, — коротко скомандовала Александра, слегка качнув стволом автомата.
Как-то сразу Витек понял, что время для шуток кончилось. Сзади шла уже не просто представительница прекрасного пола, с которой он был бы не прочь зайти несколько дальше взаимных подколок. В Александре что-то неуловимо изменилось. Теперь от нее веяло чем-то очень нехорошим, отчего она сильно напоминала киношную эсэсовку, ведущую на расстрел пару отловленных партизан.
«Лихо это у нее получается. То бизнес-вумен, то девочка-наивняк, а то возьмет — и зацарапает насмерть здорового кабана. Запросто, как губы накрасить. Р-раз — и фонтан кровищи. И хоть бы что. Идет себе сзади, глазищами сверкает. Шаг влево — шаг вправо — ведь пристрелит и не почешется, ей-богу! И кошмары ее мучить не будут. Жуть-то какая…»
Похоже, что качку тоже было слегка не по себе. И когда Александра бросила ему в спину:
— Ну давай, Шварценеггер, рассказывай, чем вы тут занимались, — его прорвало.
— Это, значит, вот, в ла…бораторию мы идем. Ну, там типа не только лаборатория. Там и производственные помещения, — старательно выговорил «Шварценеггер» чьи-то чужие слова. — И жилой комплекс. Но мы ими не пользовались. Мы только в раболатории работали. То есть, это самое, в…
— Все понятно, не напрягайся, а то грыжу заработаешь. И чего там наработали?
— Ну, дык я и рассказываю по порядку. Когда ваш Стас в городе появился, про ра… лабораторию еще никто не знал. А в городе фишку Афанасий держал. Он в бригаде у нас бригадир был, вот как, значит. Ну, Стас его еще по интернату знал. Ну, и подвалил к нему, мол, говорит, дело есть. В долю пойдешь, говорит? Мои бабки, твои пацаны и связи в городе, но я в деле рулю. И задаток дал. Такой, что Афанасий согласился сразу. А Стас и говорит, мол, под нашим интернатом комплекс секретный, законсервированный, который от совка остался. Афанасий сначала поржал, а Стас ему говорит, мол, когда он совсем мелкий в интернате был, случайно узнал. Интернаты раньше как строились? Тут же при них и ПТУ, и общаги, и производственные здания. А в нашем городском интернате эти здания как-то странно работали. Половина работает как надо, а что на другой половине делается — никто не знал. Дык Стас мальцом был, а разведал, что это на самом деле совсем не производство, а система вентиляции, которая что-то под землей вентилирует. А все остальное сам додумал. И когда вернулся из Японии, к тому времени все это уже ничего не работало, совок развалился, интернат закрылся. Ну, Афанасий дал команду, чего-то там где-то договорился — и нам весь этот интернат и отошел. Ну, Стас с Афанасием эту лабораторию раскопали, оборудование маленько переделали, нас подключили — и давай на нем всякую наркоту фасовать, в гейнерсы запаковывать и в Москву перепродавать.
— Куда запаковывать? — переспросила Александра.
— В гейнерсы. Питание такое есть, спортивное, для культуристов. В пластмассовых ведрах по три кило и по пять. Клубникой сильно воняет. Или бананом. Ни одна собака ничего не учует. Их от этих гейнерсов воротит хуже, чем от табака.
Ознакомительная версия.
