– Рефлекс главы стаи. – Белый чуть пожал плечами. Сначала убедится в безопасности, потом всех накормить и устроить, затем возможно поесть и отдохнуть самому.
– Ты странный. – Княжна задумчиво отрывала от салфетки кусочки, и скатывала их в шарики. – Кстати, я думала, ты мне ванну покажешь. – Катя хихикнула.
– Зачем? – Алексей улыбнулся. – Если захотим, все будет нашим. И ванна, и вообще весь этот мир. Только вот знаешь… – Он замолчал. – Хочется, чтобы все было по правильному. Цветы, стихи… Сейчас как-то неправильно по-моему. Два слова и на матрас. Как стакан воды выпить…
Катерина звонко рассмеялась.
– Тогда ты просто обязан почитать мне стихи!
– Да я как-то со стихами, не очень. – Чуть смутился Алексей. – Но если настаиваешь…
Я сам над собой насмеялся
И сам я себя обманул,
Когда мог подумать, что в мире
Есть что-нибудь кроме тебя.
Лишь белая, в белой одежде,
Как в пеплуме древних богинь,
Ты держишь хрустальную сферу
В прозрачных и тонких перстах.
А все океаны, все горы,
Архангелы, люди, цветы –
Они в хрустале отразились
Прозрачных девических глаз.
Как странно подумать, что в мире
Есть что-нибудь кроме тебя,
Что сам я не только ночная,
Бессонная песнь о тебе.
Но свет у тебя за плечами,
Такой ослепительный свет.
Там длинные пламени реют,
Как два золотые крыла.
– О! – Княжна уважительно глянула на Алексея. – Гумилев… А мне нравится вот это…
Не доверяй своих дорог
Толпе ласкателей несметной:
Они сломают твой чертог,
Погасят жертвенник заветный.
Все, духом сильные,- одни
Толпы нестройной убегают,
Одни на холмах жгут огни,
Завесы мрака разрывают.
– Блок. Я помню. – Алексей чуть отпил из бокала. – Не думал, что кто-то это помнит.
– Но ведь ты-то помнишь? – возразила княжна.
– Мне мама читала. Она очень любила стихи, а это стихотворение особенно.
– А мне отец. – Катерина улыбнулась. – Эти строки стоят у него в рамке на столе… А с чем у тебя очень?
Алексей рассмеялся.
– Ты знаешь, так получилось, что моими учителями были моя мама, два профессиональных бойца, и полубезумный математик. Причем каждый из них, видел мое будущее под своим углом. Я можно сказать разочаровал всех кроме Учителя Хо, и дяди Вити. Мама хотела чтобы я стал пилотом, Дженсен – математиком, а я стал военным…
Тихо словно кошка подошла Багира.
– Екатерина Александровна…
– Да, я помню. – Катерина качнула головой. – Как быстро время пролетело. – Она вздохнула. – Алексей. Мне надо убегать, но я приглашаю тебя на мой день рождения. Это не скоро. В январе. Но если ты не придешь, я сильно обижусь. – Она встала, подала руку, и Белый на мгновение прикоснулся губами к прохладной тонкой руке.
– Буду обязательно.
А уже утром, Алексей сел на рейсовый до Земли.
Земля, Российская Империя, Большая Москва.
Здание архива, представляло собой невысокое, всего в три этажа здание уходившее своим основанием глубоко под землю. В само здание Алексей вошел по карточке 'вездеходу' и теперь ждал пока директор архива, уточнит его полномочия. Наконец директор отодвинул коммуникатор, и чуть насмешливо глянул на Белого.
– Что бы вы хотели посмотреть в нашем архиве?
– Для начала карту архива. – Белый спрятал карточку-допуск в карман. – Потом будет видно.
– Но если вы скажете, что ищете, нам будет гораздо проще помочь вам. – Директор смотрел на Белого, как доктор на пациента клиники умалишенных. – Архив это не библиотека. Это завод для хранения данных. Даже наши сервера занимают площадь более ста квадратных метров. А уж то, что на бумажных носителях, вообще не поддается учету.
– Меня это не пугает. – Улыбнулся Алексей.
– Что-ж, – директор пожал плечами. – Завтра я подготовлю вам пропуск, чтобы вы не нервировали охрану своей карточкой, и карту архива.
– Сегодня если можно. – С нажимом произнес Белый.
– Да бог с вами. – Директор отодвинул ящик допотопного стола и пошуршал бумагами. – Если так невтерпеж.
Несмотря на четкие указания, Белый подбирался к заветной папке медленно. Все дело было в наружном наблюдении которое Белый срисовал, как только сошел с челнока на землю. Было непонятно, кто за ним ходит. Свои или чужие. Поэтому пришлось скорректировать планы и удлинить дорогу к разгадке. Алексей раскрывал другие документы, что-то копировал и перерисовывал схемы, загружал свой криптопроцессор бессмысленными рядами цифр, и тщательно записывал результат… Потом, в конце рабочего дня, поднимался наверх, в промозглую, дождливую Московскую зиму, и бродил по музеям, и улицам города.
* * *
Срочно! Совершенно секретно!
Парис – Грачу.
В связи с опасностью проникновения и активации объекта 'Эвенгард', приступить к разработке плана ликвидации. Разрешаю использовать все доступные вам силы и средства. Быть готовым осуществить план по получении сигнала 'Переход'.
Коридор для эвакуации по плану Дельта – 9.
Где-то через пару недель, он счел, что довольно хорошо поводил за нос наружку и перешел в 233 раздел. Собственно говоря, весь раздел представлял собой материалы Министерства Государственной безопасности СССР за 1950-1953 год. Нужная ему папка, была точно такой-же как и все остальные. Материалы допроса лейтенанта госбезопасности Свирина, Петра Георгиевича, 1930 года рождения. Тщательно просмотрев всю папку, Белый не нашел ничего, что могло бы его заинтересовать. Дело о тривиальной растрате казенных средств, выделенных на агентурную работу, не представляло никакой ценности в историческом смысле. Разве что для родственников самого Петра Георгиевича. Однако, пройдясь по документам еще раз, он обнаружил небольшую, пожелтевшую фотографию, довольно странного места. Темное помещение с кольцом на прямоугольном основании. В подписи к фотографии значилось, что данное помещение не что иное как квартира, где подозреваемый в растрате лейтенант, проводил свои пьянки. Комм, пересняв изображение, сделал электронную коррекцию, и на фото уже вполне отчетливо проступило и кольцо, и массивный постамент. Чем-чем, а уж квартирой это точно не могло быть. Осторожно отделив фотографию от бумаги, Алексей увидел лишь шесть колонок восьмизначных чисел, сгруппированных по пять строк. Он провел по цифрам лучом сканнера, и убедившись в том, что все сохранено в памяти, и закрыто его личным кодом, заштриховал специальным маркером фотографию, и лист к которому она была приклеена.
